Папа в подарок, или Шанс на новую жизнь
Шрифт:
– Не ори так, Диль. У нас ребенок в машине спит. К тому же, ты можешь прекрасно провести время в ресторане с друзьями, где у нас забронирован столик.
– Нет, Гордей, ты реально издеваешься, – прислушавшись ко мне, Диляра все же сбавляет громкость, но ее голос по-прежнему звенит и ломается. – Все девчонки придут с мужьями или с парнями, на худой конец. Будут веселиться, пить, танцевать. А я буду сидеть одна, потому что мой мужчина повез в глухомань другую женщину. Просто блеск!
– Диль, не разгоняй. Так сложились обстоятельства. И
– Северский, ты испортил мне праздник…
– И очень об этом сожалею. Прости, Диль, и счастливого Нового года.
Отключившись на середине Диляриной фразы, я избавляю себя от потока претензий, которые непременно должны были посыпаться, и устало растираю виски, пока Вероника нервно ерзает на пассажирском сидении и пытается собраться с мыслями.
– Гордей, прости меня, пожалуйста. Свалилась тебе, как снег на голову. Причинила массу неудобств. Еще и поссорила с невестой. Мы с Соней съедем при первой возможности. Я пройду собеседование, устроюсь на работу, сниму жилье…
– Хватит.
Не дав Нике договорить, я ловлю ее за запястье и долго смотрю в ее снежно-голубые глаза. Поглаживаю подушечками пальцев прохладную кожу и молчаливо ругаю Диляру за несдержанность.
Веронике и так вчера знатно досталось. Не хочу, чтобы она корила себя из-за наших с Дилей глупых терок.
– Во-первых, ты не доставляешь мне проблем, Ника. Это целиком и полностью мой выбор поехать с вами сначала в магазин, а потом на дачу. Я должен был удостовериться, что вы нормально устроились. Иначе весь вечер не находил бы себе места.
– А…
– Во-вторых, ты останешься у меня столько, сколько потребуется, пока не найдешь нормальную вакансию. Уборщицы, вахтерши, дворники в этот перечень не входят. Хорошо?
– Но…
– Никаких «но», Ника. Твоей дочери нужна здоровая отдохнувшая мама, а не полудохлый зомби, пропадающий на двенадцатичасовых ночных сменах.
Твердо отрезаю я и глушу, наконец, двигатель. Запахиваю плотнее полы пальто и выскальзываю наружу, чтобы забрать пакеты с продуктами из багажника, пока Ника разбудит Соню.
Закинув еду в дом, я возвращаюсь на улицу и с третьей попытки отцепляю с крыши автомобиля елку. Снег валит так сильно, что ничего не видно на расстоянии больше пяти метров. И я уже не рассчитываю, что завтра нам удастся откопаться.
Судя по прогнозу, мы застряли здесь на несколько дней. В лучшем случае – на два, в худшем – на все пять. И, как ни странно, меня этот факт ничуть не расстраивает.
– Дядя Гордей, ты – настоящий Дед Мороз!
Восклицает Соня и громко хлопает в ладоши, когда мы с зеленой красавицей протискиваемся в тамбур. Ну а Ника помогает мне раздеться и протягивает полотенце, чтобы я вытер с лица превращающийся в воду снег.
– Только не простудись, Гордей.
– Не простужусь. Завтра баньку затопим, попаримся как следует. Купальник взяла?
– Какой купальник, Северский?!
– Ну, значит, в майке пойдешь.
Лукаво
Поэтому первым делом я меняю строгие брюки с рубашкой на демократичную футболку и джоггеры и, проверив, исправно ли работает отопление, спускаюсь в кухню.
– Ника, с готовкой помочь?
– Нет, спасибо. Сама справлюсь. Ты лучше Соню забери и проведи ей экскурсию.
– Окей.
Соглашаюсь на Никино предложение с энтузиазмом и, подхватив Соню с дивана, усаживаю ее себе на шею, бросая «короткое» держись.
У меня совсем небольшой опыт общения с чужими детьми, но, как ни странно, коммуникация с Вероникиной дочкой дается мне очень легко. Как будто мои дремавшие отцовские инстинкты проснулись и теперь направляют по верному пути.
По крайней мере, я предусмотрительно пригибаюсь, чтобы Соня не задела макушкой балку, и внимательно контролирую траекторию нашего передвижения, чтобы малышка ни в коем случае не упала.
– Ты коллекционируешь самолетики?
– Да. У нас это семейное. Мама собирает суккуленты, а бабушка фанатела от виниловых пластинок.
Не без гордости я демонстрирую Соне полку в моей комнате, где выставлен ВВС Туполев, Конкорд, Сухой суперджет и прочие летательные аппараты в миниатюре, а после мы залазим на чердак и перетряхиваем несколько коробок, прежде чем найти гирлянду и елочные игрушки.
Сонины глаза, такие же небесно-голубые, как у Вероники, светятся от счастья, и я радуюсь вместе с ней. Подсаживаю малышку, чтобы она водрузила золотую звезду на самый верх елки, и опускаю Соню на пол, ненадолго отвлекаясь на вибрирующий в кармане штанов телефон.
Снова звонит Диляра.
– Гордей, неужели нет никакого варианта приехать? Я не хочу без тебя, – жалобно канючит она, а я удивляюсь, как не замечал ее настырности, граничащей с эгоизмом, раньше.
– Диль, выгляни в окно. Как я стартану в такую метель? Я просто застряну на трассе.
– Ладно…
После секундного промедления шумно выдыхает Диляра и отключается. Я же достаю из коробки узорчатого ярко-красного оленя и вспоминаю Новый год, который мы когда-то встречали с Вероникой на этой самой даче.
31 декабря. Десять лет назад
– Гордей, брат, выручай.
Звонок раздается около восьми вечера и застает меня врасплох. Я заканчиваю с бритьем и выхожу из ванной, наспех вытираясь полотенцем и так же торопливо натягивая штаны.
Одногруппники собрались у Володьки дома и обрывают мне трубу сообщениями вроде «Север, водка стынет», «Ты где там застрял» и «Ленка залезла на стол и исполняет стриптиз, ты все пропустишь».