ПАПАПА (Современная китайская проза)

Янь Мо

— Ну уж нет!

Чжан Уминь покраснел и добавил:

— Он не настолько плохой.

Милиционер посмотрел на глупое лицо Чжан Даминя, покачал головой и вернулся к себе. Новостей не было. Мать, любившая поесть лёд, мать, говорившая кратко, но убедительно, — действительно исчезла! Чжан Даминь нашёл её фотографию, вставил в рамочку, поставил на холодильник. Вся семья собралась за обеденным столом, никто не осмеливался взглянуть на улыбающуюся мать, все смотрели на холодильник. У Чжан Уминя было тяжело на душе, он три раза поклонился холодильнику и вышел.

— Мама, если ещё съем хоть кусочек баклажана, я — не человек.

Чжан Даминь не поверил, «собака так и будет жрать дерьмо», Чжан Уминь так и будет есть жареные баклажаны. В столовой министерства

сельского хозяйства только разнесётся запах, первым прибежит не кто иной, как молодой и перспективный глава отдела Чжан. А то, что министр любит жареные баклажаны, — это другой разговор.

Чжан Даминь тоже три раза поклонился матери.

— Мама, ты вот так ушла… Из-за того, что Уминю захотелось поесть жареных баклажанов, ты вот так поспешно покинула нас… Баклажаны можно найти везде, если не найдёшь свежие баклажаны, можно купить сушёные, а вот где нам искать тебя?

Чжан Сыминь сказала: перестань, — и, упав на стол, разразилась рыданиями.

Пять дней спустя по одной из провинциальных магистралей Хэбэя шла утомлённая длительным путешествием старушка. Вся голова была в травинках и опилках, шла она, шатаясь, и грызла баклажан так, будто это яблоко, другой баклажан она несла в авоське. Милиционеры остановили свою машину и спросили: тётушка, куда это вы идёте? Старушка ответила им с сильным пекинским акцентом: мы переехали, я не могу найти свой дом. Сев в милицейскую машину, она тут же начала торопить: скорее, мой сын ждёт, что я ему приготовлю жареные баклажаны!

— Кто ваш сын?

— Мой сын — председатель.

— Какой председатель?

— Настоящий председатель. Он отвечает за всё.

Милиционеры переглянулись.

— …Он — председатель НПКСК? [89]

— Да.

— Как его зовут?

— Пятый сын.

Милиционеры опять переглянулись.

— Где живёт ваша семья?

— Впереди, там, где в комнате растёт гранатовое дерево.

Милиционеры ничего не сказали в ответ.

Утром следующего дня в кабинете директора завода по производству термосов раздался звонок. Из милиции. Сначала спросили, не было ли на заводе взлетевшего котла, потом спросили, не погиб ли кто-нибудь из-за этого котла, и наконец сказали: есть одна пожилая женщина… Старый начальник подскочил — это ведь мать Чжан Даминя! Подобно орлу он бросился в лакокрасочный цех, приземлился за спиной работавшего, словно в тумане, Чжан Даминя.

89

НПКСК — Народно-политический консультативный совет Китая.

— Твоя мать не потерялась! Твоя мать в Хэбэе!

Чжан Даминь чуть в бак с краской не упал. Когда мать бережно ввели в дом, она даже свою собственную фотографию не признала. Она открыла холодильник, посмотрела, посмотрела, потом спросила: а что это за девушка? Такая красавица! Диагноз больницы был — прогрессирующее старческое слабоумие второй степени. Говорят, что при третьей степени больные начинают есть свои испражнения. Состояние матери не ухудшалось. Иногда было получше, иногда похуже. Когда было получше, она казалась почти нормальной, когда было похуже, она вела себя хуже самого испорченного ребёнка. Она всё время открывала холодильник, но ничего не брала, просто открывала и смотрела, наклонив голову, думала о чём-то и закрывала холодильник. Через пять минут опять открывала, также ничего не брала, думала-думала, смотрела-смотрела, улыбалась и закрывала дверцу. Чжан Даминя это очень раздражало. Он пошёл в отдел ремонта бытовой техники, чтобы спросить, не могут ли они повесить замок на холодильник. На него посмотрели с подозрением: у вас там очень дорогие продукты хранятся? Он ответил: нет, остатки еды. Тогда на него бросили презрительный взгляд.

— Вы хотите сделать сейф из холодильника?

— Нет, я хочу на электричестве сэкономить.

— На электричестве сэкономить? Не проще ли выдернуть штепсель из розетки?

— Если бы можно было выдернуть, зачем

бы я к вам пришёл?

— Откуда я знаю, зачем вы пришли? Может, едите много!

Чжан Даминь рассердился, вернувшись домой, нашёл багажную верёвку и связал холодильник словно преступника. Проблем прибавилось, но и электричество экономилось. Пусть это и не самый лучший метод, но в любом случае дурную привычку матери открывать холодильник вылечили. Вечером никто кроме Чжан Даминя не соглашался спать с ней рядом. Посреди ночи она вставала, начинала всё щупать с непонятной целью.

Забот у Чжан Даминя становилось всё больше.

Когда Чжан Шу исполнилось шесть лет, в семье опять произошло важное событие. Чжан Эрминь из-за того, что не рожает ребёнка, была избита мужем так, что всё лицо было в синяках и ссадинах. И она вернулась домой. Мать её не узнала, всё спрашивала: ты кто? Откуда? Почему всё время здесь сидишь? Характер Эрминь изменился, она разговаривала, не выпрямляя шею. Когда речь зашла о том, что её печалило, из глаз тихонько — кап-кап — полились слёзы. Чжан Даминь вздыхал вместе с ней: ты посмотри на себя, не послушалась меня, во что бы то ни стало хотела выйти замуж за шаньсийскую обезьяну, чтоб обезьяна тебя избивала? Хотела скормить сберкнижку крикливому ослу из Шаньси, собиралась разозлить меня до смерти, я-то не разозлён, а вот осёл брыкнулся так, что лягнул тебя. И что теперь делать?

— Брат, какая горькая моя судьба!

Разве это та самая Чжан Эрминь? Однако на её правой руке сверкало два кольца, на левой — три, на руке висел браслет, на шее — цепочка, вся в гроздьях золота, но пахло от неё по-прежнему. Когда она работала на мясоперерабатывающем заводе, говорили, что это запах кишок, и это ещё вежливо. А сейчас она работает на свиноферме, нечего церемониться, прямо скажем, это была вонь от свинячьего дерьма! Золото тоже всё пропахло этим противным запахом, разве может её судьба быть не горькой? У Чжан Даминя была ещё одна мысль, о которой он никому не рассказывал. Только ночью он сам себе говорил: сколько бы золота ни было, лицо-то всё в синяках, а вот у моей Юньфан ни грамма золота, но лицо у неё не распухшее от побоев! И ещё — золото ли это? Кто может гарантировать, что это золото? Взяли медные побрякушки — и сойдёт, и всё!

И всё.

Приехал шаньсиец. Серый пиджак, огромный браслет, огромная цепь, и тоже всё золотое! Рот раскрыл, а там два золотых зуба! Он выложил сладости и фрукты на стол, вино поставил в холодильник, две упаковки сигарет положил на скамейку, он не знал, куда же ему сесть. Он поклонился пожилой женщине: мама! У него был сильнейший акцент, будто язык связан. Мать не обратила на него внимания, она только серьёзно спросила: ты кто? Откуда? Он совершенно растерялся, то краснел, то бледнел, как ученик младшей школы в кабинете директора. Этот шаньсиец произвёл на Чжан Даминя крайне благоприятное впечатление. Крайне благоприятное впечатление сложилось из-за того, что и его лицо было в синяках и ссадинах, ещё более сильных, чем у Чжан Эрминь. Они и правда стоят друг друга, любят друг друга! Чжан Даминь, увидев, что Эрминь не обращает на шаньсийца внимания, пригласил его в свою комнатку, чтобы разрядить атмосферу, кроме того, он хотел поговорить с ним. Шаньсиец удивлённо посмотрел на дерево и осторожно сел на краешек кровати.

— Как вас зовут?

— Ли Мугоу.

— Какой гоу?

— Гоу — черпак, черпак для мёда, мой отец разводит пчёл.

— Господин Мугоу… [90]

— Называйте меня Гоуцзы, так меня Эрминь называет.

— Гоуцзы… это наша первая встреча. В прошлый раз ты увёз мою сестру, даже не пришёл познакомиться, я не стал ничего делать. В этот раз ты избил мою сестру по голове так, что она вся посинела, стала похожа на солёное утиное яйцо. Я не хочу щадить тебя. Я как старший брат должен как следует покритиковать тебя.

90

Мугоу переводится как «деревянный черпак».