Папина жизнь
Шрифт:
— Тебе она нравится? — спросил я.
— Да. Правда, очень.
— И мне тоже. Я просто как замазка стал в ее руках.
— По-моему, она очень храбрая.
— Почему? Потому что связалась с таким паразитом?
— Ты вовсе не паразит, Джо, и никогда им не был.
— Хорошо, с художником-неудачником с тремя детьми.
— Ты и не неудачник, ты хороший художник, — помнишь?
— Смутно. А как тебе показалось, дети ее полюбили?
— Очевидно, что полюбили. Это всякому видно.
Мы приближались
— Ты придешь на свадьбу?
— Вряд ли Дайлис захочет нам помешать, если тебя это интересует, Джо.
Я изобразил физиономией горгулью, якобы решительную. Джилл рассмеялась.
— Свадебные колокола и Джозеф Стоун… Никогда бы не подумала, что ты возьмешь и женишься. Это так с тобой не вяжется!
Я бы и сам не подумал, хотя не знаю, почему. Но, наверное, Карло был прав, уподобив брак кардигану на молнии — то кажется, что она разве что дедушке твоему подходила, а то вдруг тебе самому впору.
— А с Дайлис вяжется? — вдруг спросил я.
— Ой, — слишком быстро ответила Джилл, отворачиваясь, — не знаю.
— Лен, я завтра женюсь.
— Я уже слышал, Джозеф…
— Приходи на прием, если хочешь.
— Я так понимаю, что он будет у твоих родителей в Кройдоне?
— Твоя осведомленность безупречна, Лен!
— …а потом вы едете в Венецию на неделю, а детей оставляете на попечении Джорджа и Ланы…
Ну откуда он это знал? От агентуры ЦРУ, что ли?
— Ничего романтичнее Венеции и не придумаешь, — продолжал Лен.
— Ну да, точно. Разве что эскимо.
— Ну и, наверное… эээ… со сроками тоже все как надо, да?
Он имел в виду «дела». Я изо всех сил притворился, что не понимаю:
— Конечно, Лен, у нас уже заказаны такси и вообще все, что нужно…
— Очень хорошо, Джозеф, очень хорошо…
Да, со сроками все было как надо. Анджела настояла, говоря: «У хороших девочек не бывает кровотечений во время медового месяца».
Мой мальчишник был полон откровений. Знаете древний обычай — нажраться элем и наблевать кому-нибудь в шляпу, а потом отдаться на растерзание трем наемным шлюшкам и в конце концов оказаться в полицейском участке. Забудьте об этом. Мои дружки пришли ко мне с более серьезными намерениями.
— Лиловый? — поперхнулся я. — Ты обрядишь меня на свадьбу в лиловое?!
Карло обещал явиться ко мне со свадебным костюмом, который оказался великолепен. Просто замечательный костюм для выхода в стиле Остина Пауэрса. Я с отвисшей челюстью следил за примерочными манипуляциями Карло.
— Я сначала думал насчет абрикосового, но все-таки он больше подходит мне. А ты гораздо лиловее меня.
Карло нетерпеливо затянулся дурацкой сигарой.
— Ну скажи мне, что же делает одних лиловее других?
— Можешь считать, что портновская интуиция, — сказал Карло. — И не забывай, что с костюмом тебе полагается бонус: будешь стоять смирно — сольешься со своей гостиной. — Помните, я говорил, что у меня гостиная розовато-лиловая?
— Теперь примерь, пожалуйста. — Карло наконец надоело со мной церемониться. — Может быть, мне придется сделать в талии посвободнее.
Я встал и сбросил штаны. Последовали возгласы одобрения, затем я услышал, как Кенни шепчет мне на ухо:
— Джо!
— Да?
— Знаешь, я гомосексуалист, а ты…
— Не обладаешь этим качеством, — Карло подал мне свадебное одеяние.
Я стоял перед ними голый ниже пупка, не считая носков и трусов.
— Не обладаешь, точно, — согласился Кенни. — Ну вот, дело в том, что…
— В чем?
— Такой эмоциональный момент…
— Да?
— Мы давно уже знакомы, и я подумал, что тебе нужно знать.
Стоя одной ногой в лиловой штанине, я был весь внимание. Остальные тоже замерли.
— Я думаю, тебе нужно знать, что ты никогда не привлекал меня как мужчина.
А Карло подслушивал.
— Вот так не везет! — сказал он. — Похоже, спать ты будешь с женой, никуда не деться.
Кенни, Карло и я — хорошенькая команда! На следующее утро мы втроем поднимались по ступеням Ратуши: мистер Лиловый, мистер Абрикосовый и Кенни, мистер Бирюзовый — гей-версия «Бешеных псов». Три пастельных мушкетера, жених и двое шаферов, затуманившие взор чиновника-регистратора.
— Эээ… кто тот джентльмен, который собирается жениться?
Джентльмен? Это я-то? Со своим тройным выводком?
Выводок стоял вместе с бабушкой и дедушкой. На Глории была блестящая зеленая юбочка и такой же жакет. Она подошла ко мне и поцеловала.
— Ты такой красивый, папа!
— А ты какая красавица! (И с каждым днем все больше похожа на маму!)
Джед шарил в кармане. Что у него там — бусы? Стегозавр?
— Джед, у тебя все хорошо?
— Да.
— Точно?
— Точно.
— Ты не забудешь, что я тебя люблю?
— Нет. (Сынок, гуляй побольше. Так хочется твоей маме.)
И, наконец, Билли. Глаза его расширены, лицо сияет, парик сидит косовато.
— Привет, пап!
— Привет. Потрясающе выглядишь, Белоснежка! (Как гордилась бы тобой мама, будь она здесь!)
А вот и невеста. Отец ведет ее под руку и лучится от счастья. Она великолепна: и жакет, и брюки, и лиловый цвет. На свадьбах обыкновенно полно китча, но у нас все по-другому. Ни капли пошлятины.