Пара для дракона, или рецепт идеального глинтвейна
Шрифт:
— Госпожа, — она была зла на саму себя. Должна ей Богиня, как же! Обязана прямо. Вот в кого, спрашивается, исхитрилась уродиться такой дурой? Спустя столько лет — одни и те же ошибки.
— Могу сделать вывод, что мой подарок пошёл тебе впрок, — в Её голосе нет эмоций, но он обволакивает холодом и покоем, словно объятия матери. — Значит, желаешь смерти?
— Да! — в сердце Фло махровым цветом распустилась надежда. Неужели это все сможет, наконец, прекратиться?
— Вот как… Иным и тысячелетий не хватает, чтобы научиться загадывать правильные желания и просить у богов о верных вещах. То красота, теперь смерть… Не оставить ли тебя ещё на тысячелетие — для
— Нет! Прошу… — она оборвала себя усилием воли. Нет, нельзя умолять, пусть и хочется — так она только разозлит Богиню. — Я поняла свои ошибки, Госпожа. Я хочу только покоя.
— Покой… — слово шелестом проносится под старой кроной. — Многие ищут его в моих чертогах. В чём-то они правы: я ласкова к своим гостям, в моём краю они забывают о боли, мелочности и грязи человеческих жизней, обретают свободу и полёт.
— Я хочу туда, — шепнула Мстислава. — Может, я не заслужила, но я хочу к Вам…
Шли минуты, но Она молчала.
— Понятное желание, — сказала, наконец. — И рано или поздно оно свершится, никто ещё этого не миновал. Но не стоит торопиться раньше срока ко мне в гости, знаешь? Во мне нет времени, потому опоздать все равно невозможно. К тому же те, кто стремятся ко мне в поисках покоя, как правило просто не понимают, что ищут. А ты понимаешь?
Фло раздраженно дёрнула плечом. Ну каким тут может быть правильный ответ? Банальность вроде "счастье", "любовь" и прочая?
— Это производные, — сказала Она. — Все преходяще. Многим кажется, что они ищут смерть, красоту, любовь, семью, покой. Но ничего из этого невозможно по-настоящему достичь, пока ты не обрёл самого себя. Никогда не думала об этом?
Фло промолчала, потому что и сама не знала точно, каков правильный ответ.
— Когда мы впервые встретились, ты разочаровала меня, — продолжила Она. — А теперь вот радуешь. Потому я даю тебе выбор. Желаешь смерти — будет по воле твоей, благо лишать своих детей выбора, какую бы отчаянную ерунду они ни творили — не по мне. Отправляйся в старое святилище, где тебя должны были посвящать в Жрицы, и там, на алтаре, вонзив кинжал в свое сердце, ты обретёшь смерть. Но если все же хочешь завершить путь и обрести себя, то найди того, кто разделил с тобой вечность. Предстань перед ним такая, какой есть, расскажи правду, не скрывая, не лицемеря и не таясь, и твоё проклятье будет окончено.
— Я… — Мстислава и сама не знала, что могла бы сказать, но болтать стало уже не с кем: там, где секунду назад клубилась тьма, уже не было ничего, кроме рогача, ползущего куда-то по своим жучиным делам.
Она растерялась, и не на шутку. Вот так вот надеешься на смерть, как на желанное и долгожданное избавление, а тут перед тобой снова выбор и шанс на жизнь. Призрачный, конечно, и больше похожий на насмешку, а все же… Понятно, что от эдакой пары Михал в восторг не придёт (да и кто бы на его месте?), но о любви в словах Богини ни слова не было. То есть, достаточно рассказать, честно и как есть, а потом — все, свободна? Она поёжилась и прижалась спиной к ели, ища утешения.
Привязать его на время рассказа, что ли? Или опоить, чтобы потом ничего не вспомнил? Только вот вряд ли зачтётся ей такая вот исповедь…
Где вообще гарантия, что оборотень не убьёт её сам — это после чудесных историй о крови, смертях и жестоких играх? Это не говоря уж о её лице. Да что там, она даже не знала, как ей стоит представиться! Мстислава — имя человека, девочки, умершей так давно, что и не упомнить. Фло — одно из тысяч временных имён, чужое, но с ним, вроде как, успела сжиться и сродниться… С другой стороны,
А может, и нет смысла маяться? Не так уж далеко и до святилища, и до покоя. Что может быть проще и желанней? Уснуть навсегда, чтобы, наконец, больше не проснуться.
Только вот не малодушие ли это? Не заслуживает ли тот, кто ей Предначертан, знать всю правду, от начала и до конца? Да, с одной стороны, лучше бы он всегда помнил её прекрасной девой-лебедью, а не ужасным монстром, да и со смертью её стал бы свободен, а с другой…
Может, она могла бы жить, обучить однажды Вету, придумать, как снять ограничение с Ирейн. Может, они с Михалом могли бы договориться… как-нибудь.
Хотя это, конечно, едва ли. Все же, он поделил с ней пополам свою вечность, признал её, лишив себя возможности встретить кого другого — у Медведей обряд категоричен, у них, в отличии от тех же Волков, Котов и Лис, после принятия третьего быть просто не может. И да, Фло его о таком не просила, но в том-то и суть, верно? И что же она дала ему взамен? Ах да, она его не съела. Ну, немалый подвиг — для нечисти, но вполне себе сомнительное достижение для нормальных отношений.
Повинуясь чутью, Фло вышла к небольшому озерцу и присела у воды, разглядывая собственное отражение. Да, красавица неописуемая — как всегда, впрочем. Особенного очарования, конечно, рубцы оставленных бабочкой ран придают — регенерация хоть и усилилась в присутствии Моры, но до конца ещё не завершилась, обещая любому случайному зрителю если не сердечную немощь, то уж старый добрый обморок точно. Кровь хотя бы смыть надо…
По мере того, как потеки алой жидкости уносило водой, Фло несколько себя успокоила. Решение же не обязательно принимать вот прямо сейчас, так? Для начала можно дождаться полной регенерации, потом сделать со своей внешностью что-нибудь. Без иллюзий, разумеется, но обратиться к мастерам в этом вопросе.
Беглый взгляд в воду — ох, к очень хорошим мастерам. Давненько она не смотрела в зеркала, если только не в магических целях! А так вот, если разобраться… Фигурка, пусть и скрытая ныне под многослойными одеждами типичной городской безумицы, у неё всегда была неплохая. Не роскошные изгибы форм Лебеди, конечно — хрупкая, чтобы не сказать тощая, изящная по-своему. Как там сказал тот мальчишка: "Накиньте ей ткань на голову — и самое оно". Вода отразила её кривую, ненавидящую улыбку. Не время для этих воспоминаний, нет!
Вновь придирчивый взгляд на собственное отражение. На самом-то деле, проблемы седых с детства волос, излишне гибких суставов, разных глаз, узловатых пальцев и крайне бледной кожи так или иначе ведомы многим, кто от рождения наделён достаточно могущественными склонностями к магии тьмы или смерти. Обычно уже на третьей-четвёртой ступени обучения ребята исхитряются прикрывать мелкие изъяны, а некоторым и не приходится — при изрядной доле везения эти детали лишь придавали облику шарм. Хорошим примером была та же Ирейн, чья бледность только подчёркивала красоту, а так называемый "мёртвый" левый глаз был лишь чуть светлее живого. При ближайшем рассмотрении, конечно, было видно, что рисунок радужки совсем другой, но дак это надо было точно знать, что искать. Но, справедливости ради, не столь могущественен был у Ирейн дар, чтобы влиять на облик радикально, потому цвет её волос оставался золотистым, да и фигура не обрела характерной худобы; тот факт, что внешность Веты будет более типичной для тёмных, был очевиден уже сейчас.