Пара для Эммы
Шрифт:
Он кивнул, а Эмма, шустро расставляя на столе чашки, принялась что-то объяснять про жидкие и твёрдые вещества, про их преимущества и недостатки.
Глава 8 Признание в любви. Раскол между оборотнями и людьми
Жар тихонько поднял глаза к потолку и покачал головой, показывая, что длинная мамина речь о непонятном звучит не впервые, и надо просто молча следить за ней. Он вовремя подставлял чашки, когда она разливала чай и сластила его, вот только за сахарными гренками не смог уследить. Все достались Ратмиру, а
— Вам так понравились гренки? — неожиданно спросила она.
Ратмир запил чаем последнюю. Он был уверен, что она не замечает происходящего вокруг, а вот ведь!
Не удержавшись, хихикнул Жар, рассмеялась Эмма, а он улыбался, желая, чтобы это домашнее беззаботное утро длилось как можно дольше.
— Ратмир, я не просто так рассказываю вам о пробных наработках. Мне необходимо протестировать полученное, и пока не хотелось бы афишировать экспериментальные образцы, чтобы не поползли слухи…
— Я в вашем распоряжении. Меня никакие яды не возьмут, так что…
— Яды? О, средство безопасно в любом случае! Как вы могли подумать! Но сильно ли вы отличаетесь от других? Впрочем, неважно. Восковая помадка рассчитана на изменение восприятия у окружающих вас животных.
— А как на меня отреагируют оборотни в звериной ипостаси?
— Они не должны попасть под флёр нанесённого запаха, разве что совсем маленькие или дикие. В любом случае помадка рассчитана не на вызов агрессии, а наоборот. Вы же помните, что цель разработки — убрать или снизить исходящий от оборотней градус хищности. С силой альф я ничего не могу поделать, да это и не влияет на лошадей, а вот замаскировать флюиды…
— Я понял. Что мне надо делать? Раздеться?
— Зачем? Ну что вы, — Эмма взяла с подоконника приготовленную крошечную жестяную баночку и, открыв её, поднесла к носу судьи. — Понюхайте, вроде пахнет приятно?
— М-м, не раздражает, — ещё раз потянул носом, — пожалуй, приятно.
— Нам необходимо узнать, как долго вы сами будете чувствовать этот запах. Не сбивает ли он ваше собственное обоняние. Не раздражает ли кожу и, самое главное, какова будет реакция лошадей. В идеале хорошо бы понять, как долго полученное вещество будет действовать, но не уверена, что у нас хватит сил целый день гулять по городу.
— Подождите, вы собираетесь в город? Но для вас это опасно!
— Меня никто не узнает! Уверяю вас, немного косметики — и перед вами будет стоять совершенно другой человек.
Вспомнив, какой он увидел её в замке, когда она принарядилась, вынуждено согласился.
— К тому же наконец-то настал повод обновить полушубок, что я себе купила.
Через полчаса Эмма давала последние указания Жару, показывая, где лежит приготовленная еда, и с нетерпением поглядывала в окно, ожидая убежавшего за извозчиком Ратмира. Он задерживался. Она нервничала и переживала: замрёт ли он в восхищении, увидев её, сглотнёт ли,
И всё-таки он посмотрел на неё так, как ей этого хотелось!
Поражённо, с восхищением и, кажется, с желанием!
Всего-то нарядное платье, приталенный полушубок, тонкий ажурный платок и меховая шапочка сверху. Всё это помогло создать красивый силуэт, а некоторые дамские ухищрения вкупе с волшебством помогли подчеркнуть глаза, брови, губы, цвет кожи…
Он смотрел так!.. Ну, в общем, так, что она довольно рассмеялась, подбежала к нему, взяла за руки и с улыбкой вглядывалась в лицо, чтобы впитать, насладиться его реакцией, пока Ратмир не наклонился и не поцеловал её. Осторожно, ожидая возмущения или гневного взгляда. Она не ответила, но и не оттолкнула. Смотря на неё в упор, мужчина пытался прочитать свой приговор.
— Мне страшно, — неожиданно произнесла Эмма, широко раскрыв глаза.
— Почему?
— У меня вот здесь, — приложила ладонь к его груди, — что-то такое мощное, жаркое, и я боюсь сгореть.
Прижав её руку к себе, он посмотрел на неё с такой тоской!
— Я давно уже горю.
— Давно? — переспросила удивлённо и с надеждой в глазах.
Он кивнул и сильнее прижал к себе её ладошку.
— Одной в этом пламени страшно и больно, но если вдвоём? — неуверенно, то ли спрашивая, то ли утверждая, произнесла Эмма.
— Если вдвоём, то оно сулит счастье, — договорил Ратмир и поцеловал так, как давно хотел.
Она должна понять переполняющую его нежность, принять бурлящую в нём страсть, натиск… Эмма лучше разберётся во всех его чувствах, а сам Ратмир будет открыт для любимой и, если она пожелает, то изменится ради семьи.
— Ох, у меня голова кругом, — выдохнула Эмма, — мне кажется, я взорвусь сейчас от переполняющего меня счастья!
— А мне кажется, что я никогда так твёрдо не стоял на земле и впервые не сомневаюсь в том, что мне делать и как жить.
— Мне не хватает твоей основательности, потому что я ощущаю себя пушинкой и боюсь улететь куда-нибудь, забыв обо всём, — счастливо улыбаясь и слепя блеском глаз, с лёгкостью призналась девушка.
— Я буду крепко тебя держать, Эмма, — прошептал он, сильнее обнимая её и подзывая выскочившего на крылечко Жара. В этот момент Ратмир, испытывал потребность делиться переполняющими эмоциями. Они неудержимы и невыносимо щекочут, заставляя чуть ли не плакать. Плакать от счастья, от радости и восторга.
— Мы семья? — волнуясь, спросил Жар после того, как его выпустили из общих объятий.
Ратмир в последний раз дал Эмме возможность отступить, вопросительно посмотрев на неё. А она вдруг заволновалась и, отвечая «Да», точно так же взглянула на него.
— Для меня отныне и навсегда существуешь только ты, Эмма. Никогда не сомневайся во мне. Ты мой Дар Небес! Так уж повелось, что у таких, как я, не любвеобильное сердце, и за всю жизнь в нём только один раз может расцвести любовь.
— А любовь к детям?