Paradisus
Шрифт:
оружие.
У Марины в распоряжении была собственная келья: кровать, печка-
буржуйка, на стене - треснувшее зеркало. Мы примостились на кровати.
Нетерпеливым движением я распаковал пакет: две жестяные банки без
этикеток, с десяток ржаных сухарей, а так же нечто сухое, красноватое, похожее
на корешки дерева.
– Сушеный кальмар, - пояснила Марина.
Я взял в руки одну из банок.
– Ананасы?
Вспомнились
– Лучше, - Марина протянула мне нож. – Открой и попробуй.
Я вскрыл крышку. Терпко и пряно пахнуло мясом. Подцепив из банки
небольшой кусок, отправил в рот. Марине явно доставляло удовольствие
созерцать мою физиономию.
– Что это?
– Это тушенка. Как говорит Снегирь, драгоценная тушенка. – Марина
засмеялась. – Возможно, одна из последних банок в резервации, а остатки -
сладки. Даже стрелки уже перешли на тварку и концентрат.
Марина открыла свою банку и, взяв сухарь, стала есть.
– Ешь с хлебом - так быстрее насыщаешься, - жуя, проговорила она. – Учти,
паек – на целую неделю.
Свечка горела ровно, бросая на стены кельи световой круг. Как там сказала
Марина? Старцы, ведущие летопись эпохи? Я представил, как сгорбившись, один
из них сидит у свечи и кропотливо и бережно заносит в толстую, обшитую кожей
книгу события и людей. Но вот дверь кельи отворяется и входит Царь ( Кремль так
близок к Храму!), он тоже старец, но борода у него не седая, а рыжеватая. Царь
что-то тихо говорит летописцу, словно просит о чем-то. Летописец скорбно качает
головой. Царь начинает кричать, распаляться и вдруг … обрушивает набалдашник
своего посоха на голову старика! Страницы недописанной книги заливает кровь…
Марина доела тушенку и положила пустую банку в пакет.
– Андрей, давай посмотрим, что за экипировку тебе выделил Христо?
По голосу было ясно – ей интересно. Я пожал плечами: «Действуй».
За годы скитаний по Джунглям у меня выработалось убеждение: то, что
надето на мне, – оптимально для выживания.
– Ух, ты!
Марина вытащила из мешка короткое кожаное пальто с высоким
воротником.
– Наверное, Снегирь нарыл в развалинах музея, - сообщила Марина.
Кроме пальто в мешке оказались ботинки на высокой платформе с
толстыми носами, усиленными металлической пластиной.
– Настоящие гриндера! – восхитилась Марина. – Христо явно благоволит к
тебе.
Свитер, попорченный молью, промасленные джинсы с сохранившимся
значком на поясе “D&G”, противогаз, перчатки, и, самое главное, - пистолет, а к
нему – патроны.
Скажу честно,
могу ли я, в самом деле, разгуливать по резервации в тряпье игрока?
Я стянул через голову старый свитер, изрезанный заточками и клыками,
пропитанный моей кровью и слюной тварей. Увидел: Марина стоит рядом со мной,
зеленые глаза слегка поголубели – колдунья!
– Я рада, что ты простил меня, Андрей, - прошептала она, касаясь пальцем
застарелого шрама в виде буквы «С» у меня на груди.
Я обнял свою женщину, поцеловал – ее губы пахли тушенкой.
Марина вдруг заплакала.
– Я рада, что ты простил меня, Андрей.
5
ВЗРЫВЧАТКА
Собаки повизгивали, приседая так, что шерсть на груди утопала в снегу.
Шесть пар глаз сверкали в сумерках.
Сильные, лоснящиеся от сытости животные. Чем Снегирь их кормит?
– Берегите собак, - увещевал хозяин, застегивая ремень на шее последнего
пса. Снегирь ловко орудовал левой рукой, помогая себе обрубком правой.
–
Других нам не найти.
– Не волнуйся, - беззаботно отозвалась Марина. – Чуть что, мы способны
постоять и за себя, и за собак. Разве только шальная пуля…
– Чур тебя. Сплюнь!
Марина сплюнула на снег. Поверх комбинезона она надела пуховик с
надписью на спине: «Полиция», на голову водрузила шапку-ушанку. В правой руке
– длинная погонщицкая палка.
Я чувствовал себя неуютно в новой одежде: пальто жало под мышками,
джинсы терли в области паха. Зато гриндера словно специально пошиты под мою
ногу.
Собаки рвались, подергивая ремни. Трудно поверить, что они смогут
сдвинуть сани, если мы с Мариной усядемся в них.
– Пшли! – крикнул Снегирь, ударив по загривку вожака упряжки, пегого пса с
обвисшими, порванными ушами.
Ветер рванулся навстречу.
Красная площадь осталась позади, упряжка понеслась вдоль поросшего
кустарником берега реки. Зеленая вода неподвижна, лишь кое-где плыли по
течению снежные островки. Посреди широкой дороги замерли проржавелые
машины. Казалось, что скрипение полозьев и ровное дыхание собак разносится
на многие километры вокруг.
– Взгляни, Андрей, – окликнула Марина.
Справа от упряжки виднелись белые развалины.
– Храм Христа Спасителя. Здесь проходили церковные службы. В книге
сказано: Храм был разрушен, затем всем миром восстановлен.
– Как это – всем миром?
– Значит, каждый дал, сколько смог.