Paradisus
Шрифт:
вот недавно выгнала стилиста. Этот идиот совершено не умеет обращаться с
накладными волосами. Ты пользуешься накладными волосами?
– Нет.
– Завидую. Такая шевелюра! Прямо как у Жанны Фриске! Кстати, вчера в
Дягилеве услышала анекдот про Жанну Фриске. Рассказать?
– Расскажи.
– Жил-был старик у синего моря. У старика ничего не было, кроме разбитого
корыта и старухи. Пошел он к морю ловить рыбу. Закинул сети и поймал золотую
рыбку. «Отпусти меня
исполню любое твое желанье». Старик подумал и говорит: « Хочу, чтобы дома
вместо старухи ждала меня Жанна Фриске». Отпустил рыбку и домой вернулся.
Смотрит: у разбитого корыта сидит Жанна Фриске. Почесал старик в затылке:
«Надула проклятая рыбка! Старуха-то была помоложе…»
Собчак расхохоталась, и, не прощаясь, вышла из комнаты.
– Тьфу, - плюнула Мамаду. – Самашедшая.
Длинную беседку, украшенную цветами и гирляндами, установили прямо во
дворе. На возвышении в самом конце беседки стоял Игорь Матвеич в черном
костюме-тройке, при бабочке; с ним рядом – работник ЗАГСа, полный лысый
мужчина, тщетно пытающийся придать лицу умильное, как у католического
священника, выражение лица. За их спинами голубело небо, солнечные лучи
насквозь пробивали редкое облачко. Гости рядами сидели на скамьях,
переговариваясь и посмеиваясь. Все смолкло, когда на красную ковровую
дорожку, ведущую к алтарю, ступила я, держа под руку Кейзуке. Все лица
немедленно повернулись ко мне: глаза, глаза, десятки, сотни глаз! И во многих я
прочла: «Молодая сучка, охотница за богатыми мужиками». Только сейчас со
всей беспощадностью открылась передо мной правда: «Я не люблю этого
человека. Я выхожу за него по расчету. Я и вправду сучка, охотница за богатыми».
Мне хотелось убежать, улететь отсюда прочь – далеко-далеко, туда, где нет
людских глаз, где нет ничего кроме покоя и … подушки, обняв которую, можно
разреветься.
– Игорь Матвеевич Снегирев, согласны ли вы взять в жены Марину
Александровну Книппер?
– Да, согласен.
– Марина Александровна Книппер, согласны ли вы стать женой Игоря
Матвеевича Снегирева?
Я не успела ответить. Солнце за спиной работника ЗАГСа вдруг стало
красным, а потом взорвалось, насытив воздух миллионами невидимых стрел.
Стрелы вонзались в кожу, в глаза, проникали в мозг и легкие. У меня носом
хлынула кровь. Я попыталась закричать, но не смогла. И Марина Книппер умерла.
Умерла, чтобы воскреснуть здесь, в Московской резервации.
4
ОСТАТКИ СЛАДКИ
В бункере
бетонный пол.
Андрей Островцев предал родину и свою жену, Марина Книппер – предала
саму себя… Но с чего мы решили, что всполохи – это наша память? Вдруг – это
просто сны, чужие сны?
Руки Марины обвили мою шею.
– О чем ты думаешь, Андрей?
Я кашлянул.
– Думаю: как так вышло, что все погибли, а мы остались живы?
– Мы не остались живы, мы воскресли.
– Но почему именно мы?
– Я не знаю, - Марина задумалась. – И, наверное, никто не знает. Даже
Христо.
– Все это странно.
– Странно, да. Но мы – жители этого мира, он наш, и в наших силах сделать
его лучше.
Я вздрогнул – на лоб упала холодная капля.
– Пойдем отсюда, - Марина потянула меня за рукав. – Есть хочу – умираю.
Мы стали подниматься по шахте лифта, осторожно ступая на ржавые
перекладины металлической лестницы.
– Поговорили?
Наверху нас встречал Киркоров. Он подмигнул мне, скользко улыбаясь.
Значок «Работник парковки №56» поблескивал на груди.
Киркоров смутился, прикрыл значок.
– Безделушка. Правда, красиво?
Я не ответил, борясь с желанием двинуть его по роже: теперь я знал, кто
подсматривал за нами.
– Киркоров, мы с Андреем жутко проголодались. Как думаешь, Снегирь
расщедрится на доппаек?
– Сомневаюсь, - Киркоров почесал рукой изуродованную сторону лица.- Он и
так не в восторге, что появился лишний рот.
Я хмыкнул:
– Как будто я навязывался.
– Не слушай его, - засмеялась Марина.- Киркоров мастер пошутить.
– Мастер, да, - я снова кинул взгляд на значок.
– Что ты уставился, дикий? – окрысился вдруг возрожденец.
Я шагнул к нему, схватил за грудки. Марина охнула.
– Держись подальше от меня и моей женщины.
– Твоей женщины? – изо рта Киркорова несло падалью. – С каких это пор?
Я потянулся к ножнам, - черт, нет заточки!
– Андрей, отпусти его.
Я оттолкнул Киркорова, тот ударился спиной о стену, выругался.
Мы пошли прочь по развалинам какого-то здания. Злоба плескалась во
мне, заставляя скрежетать зубами.
– Чего ты вызверился на него? – Марина схватила меня за рукав. Я
освободился.
– Ничего.
Впереди показалась наполовину обрушившаяся стена из красного кирпича,
показавшаяся мне смутно знакомой. На нескольких уцелевших башенках
нахлобучены снежные шапки.