Парадоксы зрительного внимания. Эффекты перцептивных задач
Шрифт:
Такой подход к вниманию может быть обозначен как функциональный: «механизмы внимания», задействованные в решении задачи, зависят прежде всего от самой этой задачи, от ее содержания и структуры, а также от связанных с ней репрезентаций (схем) в опыте познающего субъекта. Пионером этого направления в когнитивной психологии внимания стал У. Найссер.
1.3. Внимание как действие и внимание для действия: основы конструктивистского подхода к вниманию в когнитивной психологии. Внимание и схемы
Первые шаги по направлению к теории внимания как перцептивного действия связаны с книгой У. Найссера «Когнитивная психология» (Neisser 1967), которая вышла в свет менее десятилетия спустя после публикации модели
Первое и главное отличие человека от такого устройства состоит в том, что человек активен. Он не просто отражает некоторую ограниченную часть окружающего мира в виде набора образов, он активно строит, конструирует образы тех объектов, которые необходимы ему для решения актуальных задач. Эти соображения привели У. Найссера к «конструктивной теории внимания», где оно было представлено как механизм активного процесса построения перцептивного образа.
В ранней модели У. Найссера еще сохраняется характерное для первых этапов развития когнитивной психологии представление о линейности процесса переработки информации, в котором У. Найссер выделил две стадии. На стадии «предвнимания», существование и содержание которой до сих пор дискутируется современными когнитивными психологами (напр.: Di Lollo et al. 2001; Wolfe et al. 2003b; Appelbaum, Norcia 2009; Utochkin 2015 и др.), осуществляется грубая параллельная обработка всей поступающей информации. На стадии «фокального внимания» происходит более глубокая обработка части этой информации и активное конструирование перцептивного образа целевого объекта в соответствии с целями, намерениями и ожиданиями познающего субъекта: «мы выбираем то, что хотим видеть» (Найссер 1981: 104). Вся остальная информация не отфильтровывается и не ослабляется, как предполагают разные модификации моделей фильтра: человек ею просто пренебрегает.
Но чем, если не специальными механизмами отбора, может быть обусловлена избирательность человеческого познания? Отвечая на этот вопрос, У. Найссер (1981) полностью отказывается от линейной модели переработки информации и предлагает рассматривать восприятие как циклически организованное перцептивное действие, или «перцептивный цикл», в котором отбор осуществляется благодаря тому, что человек воспринимает мир, «предвосхищая структурированную информацию, которая будет при этом получена». С остальной же информацией, по мнению У. Найссера, попросту «ничего не происходит».
Центральное, направляющее место в перцептивном цикле занимает основная форма хранения знаний человека о мире – схема, которую У. Найссер определяет как «часть перцептивного цикла, которая является внутренней по отношению к воспринимающему, модифицируется опытом и тем или иным образом специфична в отношении того, что воспринимается» (Найссер 1981: 73). Схема носит обобщенный перцептивный характер и не привязана ни к одной из модальностей, хотя наряду с надмодальными Найссер допускает и модально-специфические схемы. Из приведенного определения прямо следуют основные функции схемы: во-первых, предвосхищение того, что нужно для действия, соответствующее направление исследовательской активности, а во-вторых, фиксация индивидуального опыта, его координация и организация. Поэтому в трехкомпонентном перцептивном цикле У. Найссера схема выступает одновременно и как источник направленной активности познающего субъекта, и как средство накопления знаний об окружающем мире. Схема направляет исследовательскую активность, исследование «выбирает» объект, а информация об объекте модифицирует схему, уточняя и дополняя исходное представление
Считается, что понятие схемы в том значении, в котором его стали широко применять в когнитивной психологии, ввел сэр Ф. Ч. Бартлетт, заимствовав это понятие у британского невролога Г. Хэда, который использовал его для обозначения внутренней репрезентации движения. Бартлетт определил схему как «активную организацию прошлых реакций и прошлого опыта» (Bartlett 1995: 201), а сама необходимость введения этого понятия стала следствием его экспериментальных исследований конструктивной природы памяти человека с использованием методик повторного и последовательного воспроизведения.
Понятие схемы использовал и один из основоположников конструктивизма в психологии Ж. Пиаже, однако в его работах основная функция схемы заключается в координации действий субъекта. Сам Пиаже избегает однозначного определения схемы, однако Дж. Флейвелл выводит из работ Пиаже следующее обобщенное определение: схема – это «познавательная структура, относящаяся к классу сходных действий, имеющих определенную последовательность; указанная последовательность обязательно представляет собой прочное взаимосвязанное целое, в котором составляющие его акты поведения тесно взаимодействуют друг с другом» (Флейвелл 1967: 77). Схема у Ж. Пиаже, как подчеркивает Дж. Флейвелл, это не просто цепочка действий, но единое целое, внутренне связанная структура, которую можно понять как категорию или «стратегию» сходных последовательных действий.
По мере развития человека любая схема поэтапно приходит к равновесию между процессами ассимиляции и аккомодации, которое лежит в основе успешной адаптации к среде. С одной стороны, схема включает в себя всё новые объекты (например, младенец учится применять «схему схватывания» к самым разным объектам с широким спектром свойств), а с другой стороны, изменяется в соответствии с действительностью (в данном примере – в соответствии с параметрами схватываемых объектов), приспосабливаясь к ней.
В психологии внимания еще в начале 1920-х гг. в работах Г. Рево д’Аллона появилась идея о неразделимости понятий внимания и схемы. Развивая положения философа А. Бергсона о «динамической схеме» (Бергсон 1992), Г. Рево д’Аллон предложил и первую классификацию «схем внимания», где описал более восьми видов таких схем, начиная от сенсорных и заканчивая мыслительными, которые «почти полностью редуцируются к своему словесному ярлычку» (Рево д’Аллон 2001: 464). Работами Г. Рево д’Аллона заинтересовался в свое время Л. С. Выготский, усмотрев в них трактовку внимания как «инструментальной операции», которая «выдвигает между объектом внимания и субъектом вспомогательное средство» (Выготский 1982—1984, т. 3: 254). В качестве этого средства, которое, по Рево д’Аллону, может быть только внутренним, выступают «преимущественно схемы, при помощи которых мы направляем наше внимание на тот или иной предмет» (Там же).
В когнитивной психологии понятие схемы, опирающееся прежде всего на представления Ф. Ч. Бартлетта, было постепенно обобщено до понятия «ментальной репрезентации», которое, в свою очередь, по мере развития когнитивной науки вызвало смещение акцентов с описания и моделирования процесса познания как переработки информации на изучение формата и содержания репрезентаций (подробнее см.: Gardner 1987; Гершкович, Фаликман 2012). В частности, наиболее развернутую полемику вызовет вопрос о том, можно ли допустить единый формат репрезентаций, как это предполагалось на первых этапах становления когнитивной науки, или же наряду с амодальными (символьными, пропозициональными) репрезентациями существуют модально-специфические (образные, аналоговые) (напр.: Shepard, Metzler 1971; Kosslyn 1984; Paivio 1986 и др.). Однако само понятие репрезентации и представления о роли репрезентаций в функционировании языка, работе памяти, решении мыслительных задач и порождении перцептивных образов подчеркивает конструктивный характер человеческого познания.