Парадоксы зрительного внимания. Эффекты перцептивных задач
Шрифт:
С позицией Н. Ф. Добрынина перекликаются взгляды П. И. Зинченко, сформулированные в работах, в которых изучалась связь организации деятельности и непроизвольного запоминания: «Несмотря на то, что природа внимания до сих пор продолжает обсуждаться в психологии, одно является несомненным: его функцию и влияние на продуктивность деятельности человека нельзя рассматривать в отрыве от самой деятельности» (Зинченко 1961: 150). Иначе говоря, изучать внимание следует, исходя не из познающего субъекта и не из особенностей объекта внимания, а «из содержания деятельности, из той роли, которую оно в ней выполняет» (Там же). Подобным подходом руководствовались и современники П. И. Зинченко, и те, кто обратился к проблеме внимания впоследствии. Среди них особое место занимает П. Я. Гальперин, который
А. Н. Леонтьев, развивая психологическую теорию деятельности, наметил и задал общий подход к рассмотрению проблемы внимания. По мнению А. Н. Леонтьева, если обратиться к кругу явлений перцептивного внимания, то можно увидеть, что «полнее, ближе и точнее эти своеобразные явления охватываются учением о восприятии, о перцептивной деятельности» (Леонтьев 2000: 231). А следовательно, поняты они могут быть через анализ структуры (строения) и динамики (хода) этой деятельности. В свою очередь, о строении и ходе деятельности можно судить как по ее продуктам, так и по объективным показателям, задающим внешнюю сторону деятельности.
Разрабатывая это положение А. Н. Леонтьева, Ю. Б. Гиппенрейтер (1983а; 1983б; 1983в) настаивает на необходимости анализа явлений внимания в трех планах, не ограничиваясь каким-либо одним из них:
1) Деятельность и ее уровневая структура: мотив, побуждающий и направляющий деятельность; цель, определяющая действие; операции, позволяющие достичь цели в данных условиях (Леонтьев 1975).
2) Сознание – совокупность явлений, задающих внимание по субъективному критерию, а также его субъективные эффекты: выделение в сознании «фокуса» и «периферии», ясность и отчетливость сознавания объекта внимания, переживание умственного усилия и др.
3) Физиологические механизмы, которые можно обозначить как «реализаторы и средства деятельности» (Гиппенрейтер 1983б: 168). Обращаясь к их анализу, Ю. Б. Гиппенрейтер обогащает деятельностный подход идеями физиологии активности и, в частности, уровневой концепции построения движений, предложенной Н. А. Бернштейном (1966).
Как уже отмечалось выше, в свете концепции Н. А. Бернштейна любое человеческое движение можно рассмотреть как процесс решения двигательной задачи в заданных условиях. Движение строится на нескольких уровнях, обеспечивается разными «этажами» центральной нервной системы, от более простых и древних до более сложных, развитых только у человека. Всего Н. А. Бернштейн выделяет пять таких уровней. Нижний уровень (А) участвует в любом движении и отвечает за поддержание тонуса мышц, самый верхний (E) – в осуществлении так называемых «символических» двигательных актов наподобие письма или речи, а в других двигательных актах обычно не востребован.
Практически в любом движении задействованы сразу несколько уровней, среди которых можно выделить ведущий уровень, соответствующий смыслу задачи, и нижележащие «фоновые» уровни, которые обеспечивают отдельные аспекты ее выполнения и не связаны прямо с содержанием задачи:
Каждая двигательная задача находит себе в зависимости от своего содержания и смысловой структуры тот или иной уровень, иначе говоря, тот или иной сензорный синтез, который наиболее адекватен по качеству и составу образующих его афферентаций и по принципу их синтетического объединения требующемуся решению этой задачи (Бернштейн 1966: 42).
Для большинства предметно-практических действий человека в качестве ведущего выступает уровень предметных действий,
Процесс построения движения осуществляется циклически. На смену декартовскому принципу рефлекторной дуги в работах Н. А. Бернштейна приходит идея «рефлекторного кольца». По ходу осуществления движения оно корректируется как на ведущем, так и на фоновых уровнях в соответствии с задачей и с изменениями в окружающей среде. Коррекции осуществляются за счет того, что у человека есть информация о необходимых характеристиках движения, определяемых его программой, и информация о том, как движение осуществляется в данный момент. Специальный «прибор сличения» определяет, что и как должно быть скорректировано в двигательном акте на каждом из уровней его построения для приведения его в соответствие с программой и, в частности, с ее актуальной порцией на «задающем приборе».
Когда Ю. Б. Гиппенрейтер начинает разрабатывать приложение данной теоретической модели к решению зрительных (и, в частности, глазодвигательных) задач, она берет за основу положение о том, что смысловая структура решаемой человеком задачи определяет ее двигательный состав и тот ведущий уровень, на котором решение задачи будет выстраиваться и регулироваться при поддержке «фоновых» уровней. Несмотря на то что у Н. А. Бернштейна задача всегда двигательная и суть модели состоит в коррекции выполняемых движений в соответствии с задачей и условиями ее выполнения, в принципе задача может быть и чисто перцептивной (см.: Величковский 1999; 2006; Velichkovsky 2002; Уточкин 2008). В частности, Б. М. Величковский усматривает за решением перцептивных задач шестиуровневый механизм, добавляя к пяти уровням регуляции двигательного акта по Н. А. Бернштейну (от A до E, аналоги для которых он находит в перцептивных процессах) еще один уровень – F, уровень «метакогнитивных координаций», обеспечивающий построение образа мира и «модели психического».
Однако вне зависимости от того, стоят ли за решением перцептивных задач те же уровни, что и за обеспечением построения движений, здесь принципиален прежде всего ход анализа: от задачи осуществляемого акта к его физиологическим механизмам (а не наоборот, что было характерно для классической физиологии).
Что дает для изучения внимания анализ связей в рамках трехкомпонентной схемы, предложенной Ю. Б. Гиппенрейтер? Прежде всего, это идея неразрывной связи деятельности и ее физиологических механизмов: они выстраиваются в систему, которая обозначается как «функционально-физиологическая система деятельности» (Романов, Дормашев 1993) и определяется структурой деятельности и поставленной задачей. Конечно же, в сознании эта система представлена не целиком, а лишь частично, что касается как ее психологической, так и физиологической структуры. Со стороны психологической структуры деятельности в сознании представлена цель осуществляемого действия (образ будущего результата), в которую должны быть преобразованы объективно заданные требования. Предмет, отвечающий цели действия, фактически и есть «объект внимания». Со стороны физиологических механизмов деятельности в сознании даны раздражители ведущего уровня ее организации, соответствующие смыслу решаемой задачи.
Таким образом, при реконструкции структуры деятельности по решению определенных перцептивных задач можно опираться и на субъективные отчеты испытуемого, и на объективные (физиологические) индикаторы внимания, которые могут быть зафиксированы с помощью приборов.
В качестве примера такого индикатора в исследованиях 1970-х гг. были использованы непроизвольные микродвижения глаз человека, который решает задачу, требующую внимания, вне зависимости от того, является ли эта задача зрительной, слуховой или умственной.
В частности, когда человек выполняет зрительную задачу в отношении неподвижных и потому требующих зрительной фиксации стимулов, предъявляемых на движущемся фоне, или просто фиксирует взглядом объект на движущемся фоне, эти микродвижения обретают форму так называемого фиксационного оптокинетического нистагма (ФОКН). В структуре ФОКН выделяют две фазы: медленную, или «сплыв» – плавное смещение по направлению движения фона, и быструю, или «скачок» – быстрое возвращение взора к фиксируемому объекту.