Параллельные
Шрифт:
В общем, как-то так и вышло, что зимовать мы остались в посёлке. Приняв это решение, я успокоилась. Мама с отцом, правда, не были в восторге, ставя мне в упрёк моё безрассудство.
— Ты себя там похоронить решила, — ругалась матушка с экрана телефона. — Нина, ты хоть понимаешь, что содержать частный дом зимой — это… это крайне паршивое удовольствие?! Да и сколько можно уже в отшельничество играть?
А я не играла.
Ещё совсем недавно мне казалось, что годы уходят, и срочно нужно навёрстывать упущенное. Но сейчас… Сейчас я вдруг поняла, что не хочу никуда спешить. Хочу просто жить тем, что
На самом деле мне даже было любопытно, как это — перезимовать на краю света?
Ну и главным моим достижением стало развитие умения принимать чужую помощь. И если я оказалась сама не в состоянии осилить процедуру растопки печи, то… то всегда можно было попросить знающих объяснить и показать, и не было в этом ничего… порабощающего или уничижительного.
***
Зимы здесь были суровые. С глубокими снегами и обжигающе колючими ветрами. Но от ветра спасали балаклава и накрученный до самого носа шарф, а от сугробов — до смешного нелепые валенки, настолько огромные, что передвигаться в них было непросто, зато тёплые. Пашка во всём этом облачении походил на мальчика-с-пальчика, а я с улыбкой вспоминала свои любимые брендовые сапоги, оставшиеся где-то в прошлой жизни.
Центром притяжения для меня по-прежнему оставался Байкал, больше похожий на бескрайнюю снежную долину, чем на озеро. Байкальский лёд я видела всего лишь пару раз, когда местные мальчишки расчищали небольшую часть ледяной поверхности для покатушек. Но даже этих нескольких метров мне хватило, чтобы задохнуться от восторга. Это было лучше любого фильма или фотографии, потому что ничто из этого не могло передать всей природной мощи. В эти моменты мне верилось в то, что я тоже могу всё.
Я отдыхала здесь душой, неожиданно осознав для себя одну простую вещь — я устала. И даже не от переживаний, а от моей жизни, которая в своё время свалилась мне на голову вместе с нечаевскими заводами и деньгами. Конечно, у меня были амбиции, но я никогда не стремилась к роскоши и статусу. Да и Илюха в этом плане был «свой парень», абсолютно не стремившийся в олигархи. Только и его достижения навязывали нам обоим определённые рамки и обязанности, что также выбило меня из колеи.
Теперь же я могла думать и делать всё, что было угодно моей душе. Впрочем, понимание того, что это ненадолго, слегка пугало.
Наш развод, случайно тормознувшийся осенью, сейчас набирал новые обороты. Нечаев оказался верен себе и таки отписал мне весь свой бизнес, чем вверг меня в полный аут. Одно дело делить всё это на словах, а владеть… В общем, я трусила. Но Илья позаботился и об всём, найдя мне толковых юристов и помощников, которые стремительно вводили меня в курс дела. В первую очередь меня спасало то, что без пяти минут бывший муж согласился и дальше управлять всем этим счастьем. Моя роль была больше номинальной, однако и этого хватило, чтобы привести меня в лёгкую панику.
И вот почти полгода спустя все документы были готовы, оставалось только поставить свои подписи и разойтись в разные стороны навсегда.
Ну, или почти в разные… только Илья ещё об этом не догадывался.
— На этой неделе нужно будет подписать документы, — сообщил он мне по телефону одним февральским вечером. — Кирилл привезёт
Мы не виделись и не разговаривали с той самой ночи на Ольхоне. Его голос казался далёким и в то же время таким родным, вызывая целую бурю эмоций, но за эти месяцы тишины я научилась справляться со своей тоской.
— А самому слабо? — зачем-то фыркнула я, в тайне надеясь, что мой голос не дрогнул и не выдал волнения.
— Слабо, — устало подтвердил он.
В трубке повисла гнетущая тишина. Мне столько всего нужно было сказать ему, но нужных слов никак не находилось, видимо, как и у него для меня. А может быть, он просто начал ненавидеть меня, и эта мысль отчего-то пугала.
Градус напряжения между нами упрямо полз вверх, поэтому я не придумала ничего лучше, чем спросить:
— Как там Егор?
Получилось на удивление легко.
— Зачем спрашиваешь? — с ноткой недоверия уточнил Нечаев.
— Просто.
— Дань вежливости?
— Да нет, мне правда интересно, — не соврала я.
Он ещё немного поколебался, после чего сухо признался:
— Неплохо. Идёт на поправку после операции полным ходом. Его выписали из цетра месяц назад, теперь они с Кариной учатся жить новой жизнью.
Упоминание Карины странным образом не вызвало никаких эмоций.
— Какие прогнозы?
— Осторожные, но оптимистичные…
— Тогда я рада. Действительно рада за… вас.
Он издал странный звук, а я не стала уточнять, что именно имела в виду.
— Я лечу в Израиль на следующей неделе, — словно чего-то ожидая, сообщил муж, пусть почти и бывший.
— Ну и лети, — надулась я и скинула звонок.
***
Я сидела на работе и ждала Пашку, когда же тот решит объявиться в ФАПе. В последнее время он почти каждый вечер пропадал у своих друганов, живших на соседней улице. И пусть всё в посёлке находилось рядом, я не рисковала оставлять его одного шататься по зимним улицам. Обычно он доходил до моей работы, и мы уже вместе неспешно шлёпали по сугробам домой. Но сегодня он задерживался, а я болтала с Юлькой, позвонившей мне по видеосвязи.
Ей было лучше, заметно лучше. Сейчас она проходила курс реабилитации и уже буквально через пару месяцев должна была вернуться домой. Я ждала этого… и грустила, не представляя, как смогу расстаться с Пашкой.
Этой зимой мы несколько раз навещали Юлю. И у меня не было сомнений в том, что эти двое абсолютно точно любят друг друга. Но, если честно, я боялась Юлькиной бестолковости. Впрочем, перенесённое заболевание всё же заставило её повзрослеть. Теперь в её взгляде читался опыт и… груз ответственности, всё-таки лёгший на её плечи.
Вот уже минут десять она пытала меня, выспрашивая самые мелкие и, казалось бы, незначительные подробности нашей жизни.
— Он так вырос! — воскликнула она после моего рассказа о Пашиных успехах в школе. — И это всё… благодаря тебе.
— Нет, — покачала я головой, — всё благодаря ему самому. Мне оставалось лишь подтолкнуть.
Но прилив гордости за своего подопечного я всё же испытала. Мы поболтали ещё немного, пока на крыльце послышались шаги.
— Ладно, Юль, Пашка пришёл. Он тебе из дома позвонит, а то, если сейчас прочухает, что я с тобой разговариваю, мы застрянем здесь на час, а на улице уже совсем темень.