Параллельные
Шрифт:
— Речь не об этом. Вот смотри, что будет с Пашей, если с тобой что-нибудь случится, а Юля не сможет вернуться?
— Ну-у-у… сначала за ним присмотрят Янжин с Борисом, а потом приедут мои родители. У нас с мамой договорённость, что если вдруг сильно понадобится, то до Юлькиного возвращения он будет с моими родителями.
— Вот видишь. У тебя есть запасной план, есть понимание, что в случае чего ребёнок не останется один, брошенным на улице. А моя мама слишком хорошо понимала, с кем она меня оставляет.
Нина опустила голову, то ли смутившись,
— Ты не подумай, что я жалуюсь. Это давняя история, и всё вышло так, как вышло. В конце концов, не сделай мои родители те выборы, которые сделали, я бы никогда не встретил тебя.
Сказал не подумав, а после замер, на самом деле вдруг испугавшись, что Нина сейчас скажет, лучше бы не встречал, но она, как всегда, удивила меня:
— Ты неправ, — её голос был тихим и виноватым, — я тоже бросила наших детей. В ту ночь… Из-за моей самоуверенности и желания быть сильной я не смогла позаботиться о них должным образом…
— Нет, — резко оборвал её, поймав её холодную ладонь своей, — не смей. Ты ни в чём не виновата, а если хочется на кого-то ответственность возложить, то пусть это буду я. Это я оставил тебя одну, когда этого нельзя было делать. Так что от и до это только мой грех.
Её пальцы в моей руке дрогнули.
— Но ты же не знал ни о падении, ни о моём самочувствии, — упрямо вздёрнула подбородок. Да, у каждого из нас был свой груз прожитых лет, прощаться с которым никто не торопился.
— Это уже неважно, — продолжил я упрямиться, — знал, не знал. Я должен был сделать всё…
— Не должен, — вдруг вспылила Нина, подскочив на ноги и выдернув свою руку. — Не должен! Вот почему ты всегда всю ответственность за нас… за меня брал на себя?! Забота — это хорошо, но когда её ту мач, это… убивает. В такие моменты я чувствую себя бесполезной домашней зверюшкой, недостойной тебя!
— Нина…
— Нет, выслушай меня, — потребовала она, вышагивая вокруг костра. — Я много времени думала о том, почему мы были так счастливы в первые годы нашего брака и так бездарно растеряли это счастье потом. И поняла, что поначалу мы были равны. И это не вопрос заработка, а вклада… вклада в семью. А потом всё изменилось, ты настолько резко пошёл вверх, что я просто не поспевала за тобой. И каждое моё достижение попросту меркло на фоне того, что делал ты.
— Бред!
— Не бред. Я была участковым педиатром, а ты руководил заводом, — изобразила руками весы, резко уронив одну из них вниз, — несколько неравнозначно, не находишь?
— Но ты спасала жизни!
— Громко сказано. Я же не реаниматолог, не травматолог, не хирург… — она понемногу «сдувалась», плечи поникали, а сама Нина опустилась на край бревна. — Не спорю, моя работа была важна, но… но и в ней я не сделала ничего выдающегося.
В голове крутились сотни возражений, но я молчал, понимая, что любимая нуждалась отнюдь не в моих убеждениях, а в возможности… выговориться.
— Когда ты встретил меня, у меня было столько амбиций… ординатура, аспирантура… Но я ведь так и не пошла никуда после
Внутри что-то сжалось.
— Ты никогда про это не говорила.
— А ты? — зыркнула на меня Нина. — А ты много говорил из того, что тебя тревожило? Да и что бы я тебе сказала? Что завидую тебе лютой завистью? Потому, что у тебя есть имя? Уважение? Потому, что люди смотрят на тебя с открытым ртом? Нет, я гордилась тобой, но… лишь сильнее чувствовала, что не дотягиваю. А потом… а потом даже забеременеть не смогла. Впрочем… как и родить.
— Нин, это всё неважно. Мне не важно…
— Вот! — опять завелась она, подскочив на ноги. — Тебе не важно, а мне… мне важно! Все эти годы, мне хотелось почувствовать, что я тоже могу! А ты… ты упорно окутывал меня своей заботой, как немощную. А в последние полгода и вовсе закрыл в клетке. Золотой, но клетке…
В голове что-то крутилось, взрывалось и шипело. Мне казалось, что я сделал всё, чтобы хоть как-то искупить перед ней свою вину… но моя главная вина вдруг оказалось совсем не в том, где я полагал.
— Я, может быть, только сейчас жить учусь, — после долгой паузы призналась жена. — Поэтому и не хочу из посёлка уезжать. Мне важно понимать, что я могу… Что я всё осилю! Я, а не кто-нибудь другой. А ты… даже на расстоянии продолжаешь… решать и делать всё за меня. Я однажды уеду отсюда. Но уеду, когда пойму, что моя жизнь только в моих руках.
Мы замолкли. Понимал, что нужно что-то сказать, но что? Никогда не смотрел на наши отношения с подобного ракурса. Для меня было естественным брать самые сложные вопросы на себя.
— Прости, я никогда не задумывался об этом, — в конце концов, признался честно. — Мне хотелось дать тебе всё…
— Чувство вины тебе загладить хотелось, — фыркнула, после чего горько добавила: — Как и мне.
***
Если честно, после этих нелицеприятных открытий я был уверен, что вся дальнейшая история так и повиснет в воздухе. Но Нина грозно потребовала: «Продолжай!», и я двинулся дальше.
История про Машу тоже вышла какой-то… повседневной, что ли. Не чувствовал я в ней больше той горечи и остроты. Машку даже стало жалко за то, что сама так бездарно разрушила свою судьбу. А вот новости про Карину возымели куда больший эффект, чем я мог предположить.
Нина издала неясный звук, то ли крик, то ли стон, после чего закрыла лицо руками, пару раз сжав-разжав пальцы в кулаки.
— То есть ты врал мне уже тогда.
— Я не думал, что это будет иметь хоть какое-то значение…
— Ты мне врал! Глядя в глаза! — её возмущению не было предела.
— Я не планировал с ней никаких отношений. Предполагалось, что через полгода она уедет — и на этом всё…
— Ещё какое всё!
Её плед слетел с плеч и уже давно валялся на земле.
— Да пойми же ты! — повысил голос уже я. — Если бы она хоть что-то для меня тогда значила, я бы в жизни не посадил её у себя в приёмной. Неужели я, по-твоему, настолько дурак?!