Парашютист
Шрифт:
Он просто не хочет их снимать. Что, вообще говоря, идет вразрез с инструкциями.
– Что-нибудь хорошее приснилось?
– спрашивает Валентина.
– Да, Валя, мне только что приснился хороший сон.
Ведомственный санаторий действительно оздоровлял. Обе пары отдыхали с удовольствием, много смеялись и, как в прежние курортные сезоны, о проблемах не вспоминали вообще. Даже Эдвардасу нет-нет да подумывалось, а не поспешил ли он с решением "завязать" с парашютным спортом. Все недавние неприятности казались уже далекими, более того, завершенными. Так думалось
Солнце, воздух, трехразовое питание и прогулки на катере - все это было регулярно. Вечерами - гитара. А также анекдоты и воспоминания Горбунова с имитацией некоторых парашютно-акробатических хитростей на комнатном пятачке.
Грязевые ванны Лацис, правда, по-прежнему избегал, а вот к выпивке начал приобщаться. Да и как не приобщиться в санатории, да еще в Крыму, под гитару, под анекдоты, да еще в родной компании?
– Да-а, обгорел ты, братец!
– как-то раз Горбунов растолкал Лациса, заснувшего прямо на пляже.
– После двух бутылок крепленого надо под грибок заползать. Иначе сгоришь. Спиртное загар усугубляет. Потерял ты осторожность, брат.
Противоожоговая мазь, как известно, не помогла, и вечером у Лациса поднялась высокая температура. Горбунов попробовал несколько верных, как он слышал, народных способов от перегрева. Полил друга пивом, потом еще каким-то напитком, но все это опять-таки не помогло. Затем предложил помочиться ему прямо на обгоревшую спину, от чего Эдвардас отказался.
– Да ну тебя! Позови доктора. Вот если доктор порекомендует, тогда мочись!
И Горбунов поплелся на первый этаж санаторного корпуса поискать какого-нибудь врача. Долго отсутствовал, но наконец вернулся с худым, как жердь, доктором в белом халате и темных очках.
– Лягте на живот, больной!
– скомандовал доктор, сразу же, как только вошел в номер, - И майку снимите. Затем присел возле и принялся водить пальцами по обгоревшей спине, поглядывая то на спину, то на присутствующего в комнате Горбунова.
– Ой, какие у вас руки холодные, доктор, - Эдвардас аж задергался.
– Это не у меня руки холодные. Это у вас спина горячая, - прогнусавил доктор.
Затем задумался о чем-то, покусал губы и попросил Горбунова оставить его с пациентом наедине.
– Жить будет?
– хохотнул Горбунов, покидая номер.
– Вы так больше не шутите, - доктор строго осек Горбунова.
– Это не смешно.
– И повернулся к пациенту.
– Вам сколько лет, больной?
– Тридцать пять, а что?
– Да так, ничего. Хороший возраст.
Доктор встал, закрыл дверь номера на щеколду и еще раз провел пальцем по спине пациента вдоль позвоночника по всей его длине.
– Ну и что?
– Лацису надоела неопределенность, исходящая от доктора.
– Случай у тебя, братишка, серьезный, - доктор перешел на "ты" и на ласковый шепот, - будем оперировать, дружок.
– То есть как это оперировать?
– Лациса аж подбросило.
– Лежать!
– Да я же всего-навсего обгорел!
– Я же сказал тебе лежать, не оборачиваться!
– доктор быстро открыл чемоданчик и закопошился в
– Сколько их тут, -шептал он гнусавя.
– Да все разные какие!
– Казалось, он терялся от разнообразия звенящих штуковин.
– Нет, эта слишком коротенькая... Вот эта.
– Наконец в руке у него блеснул длинющий скальпель.
– Что-то я не понял, вы шутите?... Оперировать.
– Лацис послушно не поднимал головы, но весь напрягся.
– Чего оперировать? Вы что, меня прямо здесь оперировать собираетесь?
– А где ж еще. Не на пляже, верно? Чего откладывать? Дооткладывались... То есть хотел сказать - запустим болезнь...
– Какую болезнь? Вы меня ни с кем не путаете, доктор?
– Нет, не путаю.
– У меня же кожа обгорела всего-навсего... Кожу, что ли, снимать будете... я не понял?
– Не оборачиваться!
– крикнул доктор.
Однако Лацис заметил, что скальпель зажат почему-то у доктора в кулаке, а не в пальчиках. Лацис вскочил и сел на тахту, ему стало страшно.
– Ты чего вскочил? Я же сказал лежать!
– доктор развязно приближался.
– Зря мы вас, доктор, побеспокоили по такому пустяку, - Эдвардас весь дрожал, - лучше пусть мне Горбунов на спину помочится.
– Потом помочится. Все. Вызвали доктора - теперь вот просто так не уйду.
– Я отказываюсь.
– Ты что, против отечественной медицины?! Ты это брось!
– прошипел доктор и, размахнувшись скальпелем, кинулся на парашютиста.
Эдвардас инстинктивно заслонился подушкой и скальпель, со свистом рассекая воздух, вспорол подушку, освободив перья, которые разлетелись по комнате. Лацис толкнул доктора распоротой подушкой, бросился к двери, не сразу сообразив, что она заперта на щеколду.
В это время доктор, отплевываясь от перьев, предпринял вторую попытку прооперировать пациента. В другой руке у него появилась какая-то хирургическая пила. Эдвардас нагнулся и сильно дернул за коврик. После чего доктор, потеряв равновесие, упал. А Эдвардас, перемахнув через доктора, сделал еще два шага и выпрыгнул с балкона. Он быстро оценил высоту, благодаря богу, этаж только третий. Довольно больно ударился ступнями об асфальт. Но успел, правда, погасить удар, вовремя согнув ноги в коленях. И, сгруппировавшись, покатился от места падения. Где-то рядом просвистел скальпель, звякнув об асфальт, так и не воткнувшись, а вслед за этим пропела хирургическая пила. Эдвардас вскочил и побежал.
– Ушел, гад! Ничего! Ты мне еще попадешься на операционный стол! прокричал доктор с балкона и еще что-то, чего Эдвардас не расслышал.
Он летел напропалую через кусты, перепрыгивая лавки и распугивая отдыхающих.
Выбежав из зоны отдыха, выбрался на пустынное место возле воды и присел за камнем, чтобы не находиться в видимости. Затем внимательно осмотрел вечерний немноголюдный пляж. Признаков погони вроде бы не наблюдалось. Где-то вдалеке трое спасателей распивали бутылку. А у мангала завершал работу шашлычник... В белом халате в темных очках и с бородой. Лацис смотрел на него долго, минуты три, но действия шашлычника не показались ему подозрительными.