Паренек из Уайтчепела

Бергер Евгения Александровна

– О каких цветах идет речь, миссис Адамс? Не совсем понимаю причину вашего возмущения.

Та в удивлении распахнула глаза.

– О тех самых цветах, что каждое утро привозят из цветочной лавки в Кенсингтоне, – ответила она. – Посыльный сказал, вы специально распорядились о том на месяц вперед.

Теперь пришла очередь удивляться самому мистеру Френчу.

– Не представляю, о чем вы говорите, миссис Адамс, – покачал он головой. – Никакого распоряжения, касающегося цветов, я не давал... Можете мне поверить.

И доктор

Максвелл подытожил:

– А вот это уже по-настоящему любопытно. Где, говорите, находится эта цветочная лавка?

Колокольчик над дверью предупреждающе звякнул, и к ним навстречу вышла немолодая уже женщина: опрятная, с заплетенными в косу волосами, она улыбалась дружелюбной улыбкой.

– Чем могу помочь, господа? У нас лучшие цветы в столице, – сказала она и обвела рукой полки с расставленными по ним цветочными вазонами.

– Мы не за цветами пришли.

Мистер Френч даже не пытался казаться приветливым, и улыбка женщины увяла, подобно одному из ее же цветков.

– Тогда чем же я могу вам помочь, господа? – с тревогой осведомилась она.

И Френч произнес:

– Просто ответьте на наши вопросы. – И сразу же поинтересовался: – Доставляете ли вы букеты на заказ? В дома в Марилебоне, к примеру... В частности, имеется ли у вас распоряжение доставлять букеты с лилиями в дом под номером двадцать четыре по Монтгомери-авеню?

Женщина, не совсем понимающая, чего ожидать от подобных расспросов, кивнула незамедлительно:

– Да, у нас действительно имеется распоряжение доставлять букеты свежих цветов в дом по названному вами адресу. Я делаю это исправно каждое утро... – И снова: – Если вы чем-то недовольны, господин...

– Кто отдал такое распоряжение? – прервал ее испуганное лепетание собеседник, и женщина с готовностью отозвалась:

– Мистер Оливер Френч, сэр. Я хорошо запомнила имя, так как он один из лучших наших клиентов... – и замолчала, глядя на переглянувшегося со спутниками мужчину. Тот казался крайне взволнованным, почти лишившимся голоса...

– Как выглядел человек, сделавший заказ? – решил перенять эстафету Джек. – Вы могли бы нам его описать?

Женщина задумалась на секунду, припоминая внешность заказчика, кивнула.

– Да, конечно, – сказала она. – Это был джентльмен среднего роста... примерно вашего, сэр, – указала она на доктора Максвелла, – и волосы у него были черные.

Френч, заслышав такое описание, неожиданно ободрился:

– Вы уверены, что это был именно черноволосый джентльмен среднего роста? – решил уточнить он у все еще перепуганной цветочницы. – Не рыжие, к примеру… Или любые другие, – взялся добавить он.

Женщина решительно покачала головой.

– Нет, сэр, именно, черные. Я сама принимала заказ и хорошо запомнила этого господина.

Осчастливленный полученной информацией, Оливер Френч не поскупился вознаградить цветочнику фартингом и благодарной улыбкой.

И уже за дверями цветочной

лавки Джек в растерянности произнес:

– Ничего не понимаю: выходит, заказ на цветы был сделан не мистером Гарднером. – И вопросил: – Тогда кем?

А доктор Максвелл добавил:

– Меня, как доктора, не столько интригует личность самого преступника, сколько его осведомленность в вопросах пока неизученных. – И пояснил: – Откуда он узнал о вреде цветочной пыльцы на организм мисс Матильды. Это очень неожиданно, должен признаться...

Но Френч, казалось, не слышал ни одного из них: припав к шероховатой поверхности стены, он с болью в голосе простенал:

– Клод никогда бы не стал вредить моей девочке, я знал это. Он любил ее, словно собственную дочь... Все это какая-то бессмысленная чепуха! Несуразность... – И крепко утверждаясь на своих ногах: – Нет, я решительно не верю в его причастность к этому делу. Отказываюсь верить, если быть точным... Всему происходящему есть более рациональное объяснение! Клод – не убийца. И наличие нового, пока еще неизвестного нам лица лишь укрепляет мою уверенность…

– А как же показания доктора Энглманна? – решил указать на очевидное Джек. – Он самолично передал снотворное в руки мистера Гарднера, еще и деньги за это получил.

Тут уж Френч снова затряс головой.

– Не верю я в это, молодой человек. Не могу поверить! – И с уверенностью в голосе: – Тут только одно из двух: либо этот докторишка безбожно врет, либо Клод приобрел снотворное по какому-то иному, пока непонятному для нас поводу... – И все с тем же напором: – Этель умерла от затяжной простуды, – он поглядел в задумчивые глаза доктора Максвелла. – Я сам присутствовал на похоронах, – теперь он говорил в сторону Джека. – И девочка была определенно мертва.

Голос его пресекся, блеснувшие слезами глаза уткнулись в собственные ботинки.

Поверить в предательство близкого друга было непросто, и Оливер Френч выбрал стратегию отрицания. Джек ничего не мог с этим поделать...

Большие усилия, приложенные инспектором Ридли на получение разрешения на эксгумацию тела мисс Этель Эдвардс, полностью окупились. Несмотря на кажущееся кощунство по отношению к умершей... якобы умершей девушке, суперинтендант не мог не признать целесообразность данного действия, и, пусть и нехотя, но все-таки подписал долженствующую случаю бумагу.

Именно потому этим туманным утром, промозглым, пробирающим для костей, группа людей собралась на Хейгейтстком кладбище и наблюдала за спорой работой двух специально нанятых по случаю могильщиков. Те с легкостью раскидывали еще не успевшую затвердеть землю и, кажется, совершенно не страдали от холода.

Не в пример оным, одетая во все черное женщина под глубокой вуалью, едва умела справиться с сотрясающей ее дрожью: вцепившись скрюченными пальцами в рукав мужнина пиджака, она ни на секунду не отводила взгляда от раскапываемой могилы своей дочери.