Пари на отличницу
Шрифт:
Мамаша с поджатыми губами в светло-бежевом плаще сурово отчитывала семилетнего сына, опрокинувшего содержимое рюкзака на пол и испачкавшего тетрадки в грязно-бурой жиже, накапавшей с ботинок стоявшего рядом молодого человека. Одетого в ярко-оранжевую толстовку, зеленые болоньевые штаны и ковырявшего ногтем вышедшие из строя проводные наушники. В дальнем углу вагона взъерошенный светловолосый парень в твидовом пальто в клетку ожесточенно требовал от хорошенькой девушки в белом полушубке отказаться от грядущей командировки, в которую она должна была лететь вместе с коллегой-мужчиной.
Так
Подняла повыше воротник черного, практично не маркого пальто и спрятала нос в вязаном шарфе, пряча в карманы озябшие руки. Забыв, как обычно, перчатки на тумбочке в прихожей и не обращая внимания на нывшее на погоду запястье. Замешкалась в гардеробной, выслушивая жалобы вахтерши тети Веры на нынешнюю молодежь, вернулась к охраннику за выпавшим пропуском и неторопливым шагом побрела по пустынному тихому коридору – терять было уже нечего, спешить незачем.
Аккуратно прислонилась лбом к стеклу, открывавшему вид на аудиторию, и поняла, что сегодня там если не основали филиал местного дурдома, то точно разместили заезжий цирк. Сверху вниз и обратно летали бумажные самолетики, активистка Маша, больше похожая на ведьму из Салема, с горящими глазами гонялась за перепрыгивавшим через парты и хохотавшим баскетболистом, Веселовский рисовал на доске что-то абсолютно непотребное. И лишь один староста, устроив голову на бордовом потрепанном портфеле, спал сладким, беспробудным сном.
Убедившись, что удача сегодня на моей стороне, носком грубых ботинок на толстой платформе толкнула дверь и постаралась незамеченной проскользнуть внутрь. Ради собственного блага и сохранности дорогой сердцу шкурки пропустила вперед экспресс «Мария-Тимофей», увернувшись от столкновения. Поправила грозящие свалиться вниз конспекты несчастного, вечно клюющего носом старосты, семь дней в неделю курсировавшего между университетом и двумя подработками. И как-то даже удивилась, когда мое появление не встретили десятками изучающе-недружелюбных взглядов.
– Привет, отличница! – Пашка на пару секунд отвлекся от будущего шедевра, энергично помахав мне рукой и многозначительно так подмигнув.
– Привет, Вика, – поздоровалась Ксения, в лучшем случае игнорирующая мою скромную персону, а в худшем – объединявшая свои силы с Семеновой. Невинно хлопнув густыми длинными ресницами из лучшего салона красоты, одногруппница ткнула пальцем в приземлившийся у моих ног самолетик с вязью неразборчивых синих букв на обоих крыльях и вежливо попросила: – если не сложно, подай, пожалуйста, это послание.
Слегка оторопев, я подняла листок с пола и без единого слова вручила его симпатичной блондинке, погрузившейся в расшифровку непонятных мне иероглифов.
– Что ты с ними сделал, а? – во внезапное, ничем не обоснованное потепление со стороны однокурсников верилось не больше, чем в Деда Мороза или автомат у Литбермана.
– Не бери в голову, – хмыкнул парень, усадив меня на свободное место и вроде как невзначай бросив на стол решенные тесты.
И вот тут я поняла, что мой мир совершенно точно перевернулся вверх тормашками и определенно сошел с ума. Потому что только в альтернативной реальности можно было вообразить, что я, отличница, заучка и правильная студентка, переписываю задание у отъявленного троечника.
– Расслабься, Смирнова, все мы люди, – Потап наклонился ко мне и проникновенно прошептал, в который раз отвлекая будоражившей все существо близостью и дезориентируя. Мешая сосредоточиться на расплывавшихся циферках и взять, наконец, чертову ручку чертовыми дрожащими пальцами.
Медленно, туго, со скрипом, но я все-таки украсила тетрадь наскальной живописью, первый раз ощущая себя по ту сторону баррикад. В полной мере испытывая все прелести бурного мандража, мечтая слиться с окружающей обстановкой и горячо благодаря фортуну за сорванный джек-пот. Потому как ничем иным свалившееся на меня везение объяснить не могла.
Вбежавшая в аудиторию за минуту до звонка Анна Львовна, сообщила, что все пары на сегодня отменяются из-за срочного совещания и какой-то там важной комиссии из министерства. Которая должна нагрянуть на следующей неделе, прошерстить каждую бумажку, засунуть нос во все, даже заштукатуренные щели и превратить не слишком-то сладкую жизнь несчастных студиозусов и не более счастливых преподавателей в самый настоящий ад.
– И вы каждый раз так трясетесь? – сидя на коленях у Потапова, перевела взгляд с него на Веселовского и обратно, клятвенно обещая себе никогда больше не являться на пары не подготовленной.
– Нет, – хохотнул Пашка, вытаскивая из автомата любимое Милкино печенье из шоколадных коржей и нежного сливочного крема и удаляясь с бравурным: – я просто не парюсь.
– Да чтобы я, – хотела порассуждать на тему дурной компании, с которой меня угораздило связаться, но резко осеклась, замечая в опасной близости от лавочки, на которой мы расположились, близняшек Дори. Инстинктивно прижалась к Егору теснее и отвернулась, до сих пор ярко переживая обиду за бассейн, и раздевалку, и испорченную сумочку.
– Вик, – несмело протянула одна из сестер и замолкла, пока я продолжала изображать каменное изваяние.
– Ну, Вик, мы извиниться хотели, – от таких поворотов на американских горках моя челюсть все-таки спикировала вниз, ну а вид Ирмы, протягивавшей бутылку дорогущего кофейного ликера и плитку совсем не дешевого шоколада зарубежного производства, окончательно добил и поверг в шок.
– Где-то здесь должен быть подвох, – пробормотала я, не находя ни одной подходящей причины для столь резких перемен.