Парикмахер
Шрифт:
– You have to go there, - сказал Гудмундур.
– All tourists go there. (Вам надо там побывать. Туда ходят все туристы.) - Он стал дальше рассказывать про горячие источники с забавными названиями - Маслобойка, Деревянная бадья и Грязнуля, которые выстреливают кипящей струей из недр Ледяной страны, и тут же предложил устроить поездку к скалам Пингвеллир и водопаду Гуллфосс. Когда мы прибыли в Рейкьявик, мне уже казалось, что я живу тут давно. Гудмундур попрощался и ушел со своей сумкой на колесиках. Мы с Алешей остались возле входа в отель. Там нас должен был встретить отец Алеши, но господина Мосина там не оказалось.
Алеша сунул руки в карманы брюк. Он нервничал.
– На каждом шагу встречаешь знакомых. Исландия, Рейкьявик - большая деревня,
– Мне это нравится.
Алеша спросил, не снять ли нам номер
Алеша посмотрел на меня…
Я покачал головой. Лучше не надо.
Во внедорожнике мне предложили занять место впереди, откуда лучше видно. Алеша сел сзади на собачьей подстилке. Резина была шипованная. Шипы стучали по асфальту и напоминали про лед и снег; между тем по голубому небу уже плыли пушистые и безобидные облака, а справа сверкало море. Господин Мосин вел машину одной рукой и размахивал перед моим носом короткими пальцами. Вон там китобойная флотилия, сейчас вся в гавани, а вон Хефди-Хаус, вон тот, белого цвета, где состоялась «встреча в верхах» Горбачева и Рейгана. Я порылся в своем школьном багаже и понял, что Исландия, остров у Полярного круга, расположен вовсе не на краю света, а на полпути между Европой и Америкой. Господин Мосин деликатно улыбнулся, как учитель, который радуется, что его ученик наконец-то понял суть задачи.
Мы свернули, не включая сигнала поворота, на маленькую улицу, круто карабкавшуюся в гору, проехали мимо домов из дерева и жести, и остановились. Заскрипели ворота, когда Алеша пнул их ногой. Деревянный дом с круглыми эркерами, ставнями и резным коньком напомнил мне Россию. Только здесь трава вытоптана, словно старый ковер, а на русской даче она по колено. Господин Мосин тащил наш багаж и рассказывал, что иногда у них гаснет электричество, а причину никак не удается определить. Алеша подхватил меня под руку и потащил вверх по ступенькам к входной двери. Господин Мосин повернулся ко мне.
– И вы знаете, кто виноват в этих сбоях?
– Он с хитрецой смотрел на меня. Алеша закатил глаза, я терялся в догадках. Ураган? Центральное Разведывательное управление? Господин Мосин показал на холм в саду.
– Эльфы.
– Его белая борода была подрезана, густая шевелюра сияла снежной белизной, кожа розовая, как у сказочного гнома. Шутил ли гном? Женщина, ждавшая нас в дверях, обняла сына, и от этого движения из ее пучка выбилась одна прядь. Прядка радости.
На квадратной веранде мы выставили на стол вино, которое купили в Мюнхене у «Гарибальди». На скатерти уже стояли салатницы и тарелки с кусками макрели и с копченой бараниной, салаты из анчоусов, огурцов, яиц, свеклы, круглые розоватые пирожки и квадратные тортики с шоколадной глазурью - все одновременно. Алеша это называет «социалистическим праздником». Я стелил на тарелку тонкие кружки из теста, блины, которые мы в Москве мазали сметаной, а тут рыбной пастой. И у меня промелькнуло воспоминание о столе моего детства - серебряные тарелки, три разных бокала к трем основным блюдам и всегда сыр в завершение. О господине Берге, раскладывавшем порции в белых перчатках (они были упразднены лишь после смерти отца). За едой отец Алеши достал карты местности и с фанатизмом ученого тыкал испачканными в жире пальцами в горизонтали, штриховку и крестики - маркировку больших и мелких холмов, в которых живут эльфы. Он рассказывал про поверенных эльфов, с которыми тут все консультируются, перед тем как строить дороги или дома. Я узнал - эльфы оказались под угрозой из-за сооружения торговых центров и скоростных дорог. Господин Мосин заявлял, что долг каждого исландца защитить места обитания эльфов. Теперь мне все казалось возможным, и я спросил, как они выглядят, эти самые эльфы. Тогда господин Мосин откинулся назад и, пережевывая белый хлеб, описал грациозные фигуры, разноцветные, просторные одежды и лучистые цвета. Я повернулся к Алеше, который оживленно беседовал с матерью
– У меня появилась идея для следующего шоу!
24
Пешком мы отправились в центр. Нам хотелось отпраздновать день рождения Алеши вдвоем, и чтобы больше никого. До полуночи осталось лишь два часа, но было все еще светло. Ветер стих, обглоданные елки перед домами больше не махали ветвями. Крыши были просмолены, а сами дома обиты жестью и покрашены в яркие цвета, будто непромокаемые плащи. Они были готовы выстоять в любую непогоду. Неподалеку кто-то чихнул и громко высморкался в носовой платок. Рейкьявик, столица Исландии.
– Теперь нельзя громко говорить и смеяться, - предупредил Алеша.
– Почему?
– удивился я.
– В этот час эльфы выходят из своих травяных холмиков. Они не любят, когда им мешают.
– Так говорит твой отец.
– Тот, кто мешает эльфам, будет проклят.
– Твой отец все выдумал.
Алеша посмотрел на меня и нахмурил брови.
– Некоторые исландцы верят даже в троллей.
– Я думал, что твой отец русский.
– У меня русская мама. Отец просто работал в Москве. Сам он исландец и верит в эльфов, как все исландцы.
– А ты?
– спросил я.
Затренькал звонок велосипеда, какая-то девушка резко затормозила возле нас и, поставив одну ногу на землю, обняла Алешу. Оба быстро затараторили на языке, который оглушал меня и делал Алешу чужим. Волосы девушки были заплетены в короткие косички и закреплены на голове заколками. Подведенные жирной чертой верхние веки придавали ей гневный вид. Тигриный верх и короткую юбку она соединила с толстыми чулками и туфлями на низком каблуке.
Алеша переключился на английский и познакомил нас. Харпа, школьная подружка. Она медленно ехала рядом с нами и рассказывала мне, что она художница. Насколько я мог понять, она лепит из глины изделия, которые выглядят как вазы, но на самом деле - произведения искусства. Обеими руками она показала величину этих сосудов, при этом отпустила руль и едва не упала, я еле успел ее поддержать. Ее кожа была безупречно чистой. В Исландии воздух заменяет косметику.
– А ты? Чем ты занимаешься?
– поинтересовалась Харпа.
– Я парикмахер.
– Заодно Томас еще расследует убийство, - добавил Алеша. Усмехнулся ли он при этом?
Харпа рассказала, что они тут все как-нибудь подрабатывают. Банковская служащая работает вечерами в книжной лавке, а продавец книг в ресторане. Жизнь на острове дорогая. Сама Харпа трудится в бутике, исландском лейбле, вон там, на улице Лаугавегур.
– Где же тут центр?
– осведомился я.
– Это и есть центр, - ответил Алеша, - другого нет. Только боковые улицы.
В «Сиркус-баре» Алешу приветствовали как старого знакомого, вернувшегося домой. Косички женщин торчали на голове словно кисточки. Парни укладывали волосы с помощью геля в некое подобие гребня, стрижка «под ирокеза» лишь слегка обозначена - ну прямо эдель-панк из Лондона. Я пожимал протянутые руки, кто-то предложил мне кружку исландского пива «Эгилс Гулл». Мы пошли дальше, угодили в густую толпу и осели в подвале, где в дыму сигарет корчился саксофонист. Потом перешли в зал со стеклянной лестницей, ведущей на верхние этажи, где в разноцветных огнях отплясывали фигуры, а люстры свисали с потолка и, словно под действием наркотиков, мягко покачивались в собственном ритме. На мокрой стойке лежали в ряд использованные кредитные карточки; бармен спокойно и сосредоточенно переворачивал их и распределял по стопкам, словно раскладывал пасьянс. Алеша танцевал с девушкой в куртке с бахромой и меховыми манжетами и все время делал мне знаки, словно хотел меня с кем-то познакомить. Я помахал ему в ответ. Рядом со мной был Олафур; он носил ошейник с заклепками и еще всякие металлические фенечки и гнусавым голосом декламировал собственные стихи. Неужели в Исландии живут сплошь художники? Харпа вытащила меня на танцпол и что-то орала на своем языке так громко, что любой эльф превратился бы от ее голоса в застывшее лавовое изваяние. Я смеялся, ничегошеньки не понимал, и мне это нравилось. Мы находились тут, у Полярного круга, между Европой и Америкой. Вот и полночь, начинается день рождения Алеши. Теперь ему стукнуло тридцать. Его все окружили. Мне понадобилось срочно отлить.