Парк-авеню, 79
Шрифт:
Молодые люди беззаботно болтали на крыльце, когда до них донесся пронзительный вопль. Мария вскинула голову и молча понеслась вверх, Майк ринулся следом. Как подкошенная, девушка упала на колени возле изломанного женского тела.
– Мама... Ну, мама...
Майк слышал голос Марии и не узнавал его. Сейчас это был тоненький отчаянный крик беспомощного ребенка. Светлые волосы рассыпались по замусоренным ступеням, когда она прижалась губами к неподвижно-спокойному лицу матери.
– Мама!
– Кэтти!
Майк поднял голову – на верхней
– Мария! Что случилось?
Судорожно дернув головой, девушка подняла остановившийся взгляд, и из ее широко открытых глаз на Майка выплеснулось беспросветное горе. Он обнял Марию за плечи:
– У кого-нибудь из соседей есть телефон?
Ответа не последовало. Дрожа всем телом, Мария беззвучно раскачивалась над мертвой матерью, по-видимому, ничего не слышала.
Волоча по ступеням ноги и держась обеими руками за перила, спустился серый мужчина. На нижней площадке открылась дверь, из нее выглянул заспанный человек. Майк подскочил к нему:
– Произошло несчастье. Можно от вас позвонить?
Человек молча кивнул и посторонился. В квартире немолодая женщина поспешно натягивала халат. Тоже молча она подвела Майка к телефону. И тут с лестницы донесся чуть слышный, щемяще-жалобный то ли стон, то ли шепот, от которого у Майка горестно сжалось сердце. Он бросил трубку, выбежал на площадку – плакала Мария. Майк слышал ее плач первый и последний раз.
16
Только через неделю Мария снова пришла в «Золотое сияние». Осунувшаяся, с черными тенями вокруг сухих безжизненных глаз. Все, что происходило после смерти матери, казалось ей неотвязным тягостным сном.
Сначала были похороны. Простая скромная панихида в церкви Святого Августина, во время которой добрый отец Янович очень хорошо сказал про мужество Кэтти. Он помолился о том, чтобы ее дети следовали примеру матери не только в жизни, но и в католической вере. За катафалком на кладбище ехала всего одна машина. В ней сидели Питер и молчаливая, словно неживая, Мария. Недорогие похороны закончились быстро. Кэтти опустили в могилу и закопали, а Питер с Марией вернулись в осиротевший дом. Там их уже поджидали попечители и соседка, мать толстушки Фрэнси, присматривавшая за ребенком. Соседка тут же ушла к себе, а попечители приступили к выполнению своей миссии.
Их было двое: молодой человек и пожилая дама. От имени благотворительных организаций они выразили озабоченность судьбой младенца и поинтересовались, сумеет ли семья обеспечить ему надлежащий уход. Мария похолодела от страха, поскольку эти люди могли забрать у нее маленького Питера, но уже через секунду справилась со своей растерянностью и принялась горячо убеждать обоих гостей в самом серьезном отношении к братику. Она сказала, что сможет ухаживать за ним днем, а Питер, то есть отец, будет это делать вечерами, когда Мария занята на работе. В конце концов попечители согласились оставить ребенка до нового учебного года и ушли.
Девушка
Подошел вышибала с привычно-невозмутимым выражением на тупой физиономии:
– Мистер Мартин просит вас зайти к нему.
Она молча кивнула, пересекла зал и постучала в дверь. Изнутри послышался знакомый – неприятный голос:
– Войдите.
Мария открыла дверь и, поскольку Джокер Мартин был занят разбором бумаг на своем столе, остановилась у порога. Наконец, он поднял голову, и девушка вошла.
– Вы хотели меня видеть?
– Да. Садись. Сейчас я освобожусь.
Мария тихонько опустилась на стул перед столом и впервые внимательно рассмотрела лицо Мартина. Глубокие морщины делали его жестким, а седина подчеркивала хищный холод голубых глаз. Тонкие, нежно изогнутые губы не сочетались с твердым квадратным подбородком, словно предназначались мягкому застенчивому человеку, а по ошибке достались Джокеру. Через некоторое время он отложил бумаги и тихо сказал:
– Прими мои соболезнования, Мария.
Девушка быстро опустила лицо, как будто рассматривала свои руки, проглотила подкативший к горлу ком.
– Спасибо.
Джокер деликатно помолчал еще минуту, потом объявил:
– Позавчера к нам приходил инспектор из попечительской организации. Проверял, чем здесь занимается Мэриен Флад.
Мария испуганно вскинула голову:
– И что?
Мартин ободряюще подмигнул:
– Не волнуйся, все в порядке. Ты у нас работаешь кассиром, не правда ли? Так я ему и сказал.
Она снова уткнулась в руки, а когда заговорила, голос дрожал и прерывался – Мария глотала слезы.
– Не знаю, как мне вас благодарить, мистер Мартин... за все...
Мартин перебросил какие-то листочки на столе и вдруг спросил:
– Почему ты скрыла от меня свой возраст?
– А вы бы взяли меня на работу, если бы я сказала правду?
Он неопределенно пожал плечами:
– Не знаю. Вряд ли...
– Вот поэтому и скрыла. К тому же, вы никогда не спрашивали меня о возрасте.
Мартин внимательно обвел взглядом ее лицо, плечи, шею.
– Знаешь, Мария, мне в голову не приходило, что ты еще малолетка. Вид-то у тебя совсем взрослый.
Она слабо улыбнулась:
– А я и есть совсем взрослая.
Мартин невесело задумался, потом встал и, подойдя к Марии, положил руку на ее плечо. Ему вспомнилась полуголодная юность в бедном квартале, таком же убогом и грязном, как тот, в котором живет эта девочка.
– Наверное, ты права. Здесь рано взрослеют.
Девушка встрепенулась:
– Скажите, мистер Мартин, я по-прежнему смогу работать в «Золотом сиянии»?
– Да, но держи ухо востро. Если, не дай Бог, начнется какая-нибудь заварушка, немедленно удирай. Тебе нельзя попадаться, а то подведешь всех: и себя, и меня.