Паркер Джонс, помоги
Шрифт:
– Не сплетник я…
– Макс, проехали, – Маринка кокетливо оправила разноцветную юбку и поспешила уйти.
А Лера следила, как исчезает в дверях последнее яркое пятно из ее школьной жизни. Что будет завтра, она не знала. Но была уверена, музыка Пака останется с ней. Найдется место и для малыша. И мама со временем его полюбит. А Максим… Как вписать его в новую страницу, Лера не представляла. Он снова удерживал ее в объятиях и смотрел на нее с надеждой. Лоб его взмок, а залаченные пряди превратились в сосульки.
– Макс, а что за Оксанка? – вдруг спросила она. – Ты ее знаешь?
– Тебе какое дело! – удивился Максим. – Но, если интересно, у Ермошина этих Оксанок
Лера молча подняла уставшие глаза на Максима. Слишком много всего. И эти Оксанки. И трущийся об Олега мент. Она вдруг захотела, чтобы Максим не приставал к ней с идеями и расспросами, а просто проводил домой.
– Тебе бесплатно…, – улыбнулся Максим. – Так ты придешь?
– Приду, – через силу произнесла Лера. – Что–то мутит от духоты, – пожаловалась она и пожалела.
Максим забеспокоился, засуетился. Растолкал всех в очереди к кулеру и принес воды в пластиковом стаканчике. Лера, с трудом соображая, жадно глотала холодную жидкость под его заботливым взглядом. Максим объяснял, как найти сцену в ДК, а Лера не могла забыть мента, Олега и Оксанок. Она чудом не поперхнулась. Стаканчик дрогнул в ее руке, смялся и вода ручьем полилась из него на пол. Воображение рисовало двоих на лестнице. Как мужчина в форме высосал из ее Олега все жизненные соки. Как две загорелые ладони обхватили Олега за щеки и притянули к выпяченным губам. Олег не отстранился, а заулыбался, словно он школьница из Паковской песни, которая дождалась возлюбленного на день рождения и очень рада.
– Олега в армию отправят. Тут у кулера обмолвились, что директриса поспособствует, – шепнул Максим и посмотрел на Леру. – А мента с работы попрут.
– Макс, больше не говори мне об Олеге, – попросила Лера. Противно ей пока не было. Было странно и необычно. Ненависть к Олегу Лера испытывать не могла. Она уверяла себя, что Максим заблуждается и права Маринка. Поцелуй на лестнице – шутка. Может уже завтра она встретит Олега под руку с той самой Оксанкой из пятнадцатой и он их познакомит.
– Ну как хочешь, – согласился Максим. – Честно, мне все равно, что там с Ермошиным и какая у него ориентация. Я знаю наше будущее. Приходи в ДК и тогда поймешь, что мы со Славиком настроены серьезно.
– Я приду, сказала же, – раздраженно произнесла Лера.
Разговорами о своем ДК Макс напрягал. Или дело в духоте, оттого голова кружится и опять хочется пить. Или в том, что Максим снова пытается быть Паком с первой пластинки, но не получается. На всех его концертах, на которых была Лера, Максим и голосом, и манерой игры на гитаре подражал Паку, но Леру заинтересовать не мог. Они даже внешне не были похожи. Пак – искрил, от Пака исходило сияние. Лера никогда не видела кумира вблизи, но знала, если Пак пройдет мимо нее по улице даже в бурю, когда сильный ветер сбивает с ног и выворачивает зонт, то непогода прекратится. Солнце мгновенно выйдет из–за туч, а улыбка Пака ослепит, согреет.
– Ты не представляешь, Лера, как это здорово быть в группе, когда твои идеи поддерживают. Славик. Ему нравится играть в стиле Пака, но когда я показываю свой набросок текста и мелодии, он тут же забывает о «VictoryGA».
– Зато Маринка не забывает, наверное, виснет на шее у диджея сейчас и требует включить песни Пака. Слышишь. Наверху тихо.
– Странная она, твоя Марина! Да под Пака танцевать невозможно. Что–то мне подсказывает, четвертый
– Макс, а ты споешь в ДК мою любимую…
Лера перебила его специально. Она не выносила, когда Пака критикуют.
– Спою, – дрогнувшим голосом ответил Максим. – Если ты хочешь.
– И четвертый альбом Пака сразу, как выйдет, мне купишь?
– Куплю, – без раздумий ответил Максим, и Лера впервые за вечер улыбнулась. – Тогда и ты обещай мне одну вещь.
– Какую? – насторожилась Лера.
– Что сходим в загс и подадим заявление.
Нет, хотела ответить Лера. Но потом вспомнила о полосках на тесте, вспомнила мента и как Олег шарил по его бедру. Она поняла, что теперь ей тошно. И противно. И что она злится на Олега. Это Олег играл ее чувствами, это Олег внимания на нее не обращал с того самого дня. Даже привет утром не сказал. Просто прошел мимо. А Максим смотрел на нее тепло. И глаза его светились, и говорил он вполне разумно:
– Чиф, отец Славика, человек состоятельный. Обещает нам помогать. Финансово. Группа раскрутится. И я смогу прилично зарабатывать…
– Я согласна.
Лера перебила Максима на полуслове и позволила ему себя обнять. Он обрадовался, а она не сдержалась и зарыдала, едва повисла на таком надежном плече.
На концерте Максима в ДК время остановилось. Замерло. Самые важные картины из жизни Леры пронеслись у нее перед глазами. Вялые тюльпаны Олега, его обнаженные плечи в комнатных сумерках и побег из его квартиры. Призрак Пака, скользящий ледяной тенью по стенам кирпичных пятиэтажек. Появляться он стал намного чаще. Преследовал. Никогда не говорил с ней. Но смотрел пристально и тревожно. Максим на сцене. Он не спел ту самую. Соврал. Но Лера не злилась на него. Он спел другое. Что–то про звезды и солнце. К словам она не прислушивалась. Музыка. Вот что захватило ее воображение. Барабаны. Она любила, когда их не заглушают. И гитара. Призрачной струей лилась мелодия Максима и настолько ее очаровала, что впервые Лера задумалась о написании письма. Не Максиму. И не Олегу. А… Паркеру Джонсу.
«Привет, Пак. Это снова я. Лера. Я пишу тебе, потому что не знаю, кому еще выговориться. Рассказать. Ты далеко от меня сейчас, где–то в Латинской Америке гастролируешь. Или в Уэльсе записываешь вокал, как сказал мне Максим. Я не знаю. По телевизору мало о тебе говорят. Все об «Иванушках» да о группе «Звери».
Но вчера у Макса в репетиционной, в свалке старых пластинок на усилителе, я нашла англоязычный журнал. Весь помятый. Последние страницы выдраны, а обложка вся в пятнах и кофейных кругах…
Мне все равно, Пак. Главное, что твое интервью на месте. И я перечитала текст несколько раз. Фотографий не было, но я и без них смогла представить тебя сидящим в элегантной гостиной. При приглушенном свете фарфоровых ламп. Как ты, веселый и довольный, рассказываешь стильно одетому журналисту о записи четвертого диска и что премьерные концерты пройдут в Латинской Америке.
Я бы поехала, Пак. Нашла бы деньги и поехала. (Славик бы одолжил). Но не могу. Многое изменилось в моей жизни. Олег пропал. Съехал от родителей, и никто его больше в нашем районе не видел. Даже Маринка.