Парный танец

Tau Mirta

– Предъявить претензии и смешать с дерьмом - не одно и то же!
– Гарри завёлся.
– Чёрт, Люциус… Она же девушка. Это просто… не по-мужски!

Тут у Люциуса сделалось такое лицо, что он осёкся: кажется, хватил лишнего. Но он был прав! То, что произошло в кафе, было образцом самого безобразного способа унижения - неторопливого, изысканно вежливого; неудивительно, что девчонка расплакалась. В чём-то, конечно, и Люциус был прав, но Гарри твёрдо знал, что так поступать нельзя.

Они стояли и таращились

друг на друга - не мигая, словно два кота. Неизвестно, чем бы всё закончилось, но откуда-то сбоку раздалось зазывное:

– Цветочки, цветочки! А вот кому цветочков!

Люциус нашёл глазами источник неуместного шума и вдруг позвал:

– Подите-ка сюда, мадам!

К ним подкатилась маленькая сдобная цветочница с корзиной великолепных жёлтых ирисов.

– Желаете цветочков, любезный сэр?

– Желаю, чтобы вы отнесли этот вульгарный сноп в «Ла-Манш», - Люциус небрежно швырнул ей галеон.
– Знаете, где?

– Кафе на углу, - понятливо кивнула цветочница, пряча монету в нагрудный карман.
– А кому передать?

– Скажете: для мисс Плаксивой Официантки, - ехидно припечатал Люциус.

– Хорошо.

– Мэм, - вмешался Гарри, шаря в карманах.
– Для официантки Глэдис.

– Хорошо, - цветочница, не смущаясь, приняла и второй галеон и бодро попылила по направлению к кафе, успев напоследок одарить их взглядом, в котором ясно читалось: «Ох уж эти мне богатые идиоты».

– Ты видел? Нас осуждают!
– притворно возмутился Гарри.
– Боюсь, что сервис опять не на высоте.

– Боюсь, что так.

Они переглянулись, фыркнули и рассмеялись. Ставшая уже традиционной послеобеденная прогулка продолжалась в молчании, но теперь оно было даже уютным. На перекрёстке, как всегда, остановились.

– Зайдёшь?
– спросил Гарри. Люциус шагнул ближе, обнял, и они аппарировали на Гриммо.

* * *

– А, и ты здесь, чума с крыльями, - так поприветствовал Люциус засевшую в гостиной Элоизу.

– Что-то ты сегодня нелюбезен с дамами, - поддразнил Гарри.

Люциус не ответил, протягивая руку. Элоиза распушила перья и воинственно щёлкнула клювом.

– Попробуй только, - предупредил он, принимая вмиг присмиревшую птицу на локоть и вглядываясь в неукротимые жёлтые глаза.
– Я удивлялся, почему она так дёшево стоит, а надо было, пожалуй, требовать с торговца доплату.

– Не всё так плохо, - Гарри добыл из бара бокалы и плеснул в них коньяка.
– Мы поладили.

– О, ну конечно. По состоянию твоих ушей сразу ясно, кто в доме хозяин. Вернее, хозяйка.

– А тебя волнует их состояние?
– Гарри, улыбаясь, подошёл ближе.

– Само собой, - невозмутимо ответил Люциус.
– Не великое, знаешь ли, удовольствие: целовать поклёванные кем-то уши. Свободна, нечисть, - это Элоизе.

Беседа приняла

интересный оборот, а Гарри ещё не задал один важный для него вопрос. Он сунул Люциусу бокал и решился:

– Я хотел спросить насчёт твоей… насчёт Н… насчёт мадам Малфой.

– О, - Люциус пригубил коньяк, посмаковал и довольно прищурился.
– И что именно?

Можно подумать, он не понимает. Гарри было жутко не по себе - ещё никогда не приходилось вести подобных разговоров, но он не сдавался.

– То… То, что мы делаем, это ведь… нехорошо по отношению к ней?

Н-да, лексика на уровне восьмилетнего ребёнка. Но зато всё понятно. Гарри ждал. Люциус покатал в ладонях бокал, принюхался к согретому коньяку и сделал ещё один маленький дегустаторский глоток.

– Я бесконечно ценю и уважаю Нарциссу, - сказал он наконец.

Конечно, конечно.

– Я… - тут Люциус запнулся и зачем-то заглянул в бокал.
– Я был бы последним, кто захочет причинить ей боль, - он одним глотком прикончил коньяк и чуть поморщился.
– И я точно знаю, что наши с тобой… что то, что мы делаем, её не огорчит. Не больше, чем всегда.

– Чем всегда??

– Мы давно уже независимы друг от друга в интимном плане.

– В смысле?
– Гарри казалось, что они говорят на разных языках.

– В смысле, у каждого из нас свои любовники, мы знаем об этом и ничего не имеем против, - чуть раздражённо пояснил Люциус.
– Так понятно?

– О. Вполне.

Действительно, куда уж проще.

– Но почему же вы тогда не разведётесь?
– ляпнул Гарри. У него не укладывалось в голове, что каждый из супругов спит где-то на стороне, и они не видят в этом ничего особенного.

Люциус закатил глаза.

– Если следовать твоей логике, люди женятся и живут вместе исключительно из-за секса, а когда его нет, то брак обречён. Так? А где же хвалёный гриффиндорский идеализм? Я поражён до глубины души!
– язвительность, разлитая в голосе, зашкаливала.

– Э-э… Да нет, просто это, ну… Ну вообще, да. В смысле, я понял.

– Неужели?

– Ага. Понял, но не представляю. Уж извини, - Гарри развёл руками, чуть не расплескав позабытый коньяк.

– Ничего, - Люциус усмехнулся и кивнул на его бокал.
– Почему ты не пьёшь?

– А? Да я, вообще-то, не люблю коньяк, - признался Гарри, улыбаясь.

Люциус покачал головой, выхватил бокал из его рук и поставил на стол рядом со своим - опустевшим.

– В таком случае, если ты выяснил, всё, что хотел, - начал он самым светским тоном.
– Могу я тебя трахнуть?

Гарри ошалело хлопнул глазами, ещё раз. Этот благопристойный тон и легко слетевшее с губ Люциуса словечко составили невероятное сочетание. Невероятно возбуждающее.

– Спальня наверху, - выдавил он.