Партизанская богородица
Шрифт:
— Мы свои, партизаны.
Незаметно было, чтобы крестьянин обрадовался этому известию. Сергею даже показалось, что в медвежьих, глубоко запавших глазах мужика, словно из норы, выглядывавших из-под нависших лохматых бровей, промелькнула угрюмая усмешка.
— Бывайте здоровы! — сказал крестьянин. — Нонеча везде партизаны. У нас тоже стоят.
— Партизанский отряд организовали? — обрадованно спросил Сергей.
— Сказывают, из Шиткинской волости пришли, — хмуро, словно нехотя, ответил крестьянин.
— Сколько их?
—
— Давно пришли?
— Втора неделя доходит, — ответил мужик еще более хмуро.
Санька подмигнул Сергею и спросил крестьянина:
— А ты, отец, видать, не шибко им рад?
— Кому это?
— Партизанам, говорю, не шибко рад. Чего-то огорчаешься.
Крестьянин насупился.
— Мне чего огорчаться? Мое дело сторона. Я не баба и не девка, меня за подол не словишь.
— Охальничают? — спросил Семен Денисыч.
— Всяко бывает...
— Кто командир отряда? — спросил Сергей.
— Не знаю.
Сергей обменялся взглядами с Денисычем и Санькой. Те, без слов поняв его, согласно кивнули.
— Где штаб ихний? — спросил Сергей.
Мужик посмотрел на него с недоумением.
Сергей спросил более понятно:
— Начальник ихний где стоит?
— В поповом доме, — ответил мужик.
— Доведи нас туда.
— Чего вести-то? — возразил мужик. — Дом пятистенный, железом крытый, возля церкви. Сразу увидите... А мне недосуг, — он потряс уздечкой, — коня имать надо.
И не по годам расторопно пошагал за околицу.
— Поняли? — спросил Сергей, проводив его глазами.
— Опасается, — сказал Денисыч.
Санька был другого мнения.
— Наводит тень на плетень. Хитер, кулачина.
— Поехали к попу в гости, — решительно сказал Сергей, усаживаясь на облучок.
В просторной горнице поповского дома было людно и шумно.
Первое, что бросилось в глаза остановившемуся на пороге Сергею, — странная троица, восседавшая за обильно накрытым столом.
Посреди, как бог-отец, возвышался рыжий бородатый детина, лет сорока с виду. Из-под низко свесившихся темно-русых кудрей настырно смотрели круглые ястребиные глаза. Он был заметно навеселе и, покачиваясь в такт песне, напевал приятным, чуть сиповатым баском про бродягу, бежавшего звериной узкою тропой...
Одесную [4] его помещался сухонький старичок, седоватый и лысоватый, вполне соответствующий богу духу святому. Он, привстав, чтобы дотянуться до уха рослого соседа, что-то доказывал ему.
4
По правую руку от него.
Ошуюю [5] , откинувшись на спинку стула, вместо бога-сына, сидела матерь божья, разбитная круглолицая бабенка. Она, прищурив темные, слегка
На дальнем конце стола примостились архангелы — два дюжих молодца с воловьими затылками. Эти, не теряя времени на пустопорожние разговоры, старательно работали челюстями.
Прислуживала за столом дородная, уже в годах женщина. Судя по одежде (на ней была шелковая кофта и длинная, тонкой шерсти юбка) и по кольцам, нанизанным на толстые пальцы, — не кухарка или горничная, а сама хозяйка дома.
5
По левую руку от него.
Она, выйдя из кухни с дымящейся жаровней в руках, первая заметила пришельцев и испуганно вскрикнула.
Бог-отец вскинул кудлатую голову и, оборвав на полуслове песню, спросил строго:
— Кто такие?
Сергей полез в карман за мандатом.
Денисыч, стремясь разрядить обстановку, шагнул вперед и, сняв картуз, поклонился.
— Хлеб да соль!
— Едим, да не свой! — отозвался один из архангелов и захохотал во все горло, показывая добрые молодые зубы.
— Ершов? Васька! — воскликнул с удивлением Сергей.
— Кому Васька, а кому начальник штаба, товарищ председатель, — с достоинством ответил Васька.
— Знакомые тебе? — удивился бородатый.
— Заводские ребята. Свои в доску, товарищ командир! — заверил Васька.
— Коли свои, давай к столу! — радушно пригласил бородатый и, обернувшись к настороженно притихшему седенькому старичку, прикрикнул: — Посторонись, кутья! Дай гостям место.
Старичок поспешно вскочил и начал кланяться, приговаривая:
— Милости просим! Проходите, дорогие гости! Милости просим!
— Порядок! — сказал Санька. — В самый раз с дороги.
Сергей придержал его за локоть.
Денисыч торопливо зашептал:
— Негоже отказываться, Сергей Прокопьич. По-хорошему завсегда скорее договоримся.
— Ты, председатель, давай сюда, — бородатый указал Сергею место, освобожденное хозяином дома. — А ты, матушка, давай, что есть в печи, все на стол мечи!
Попадья, удерживая на лице вымученную улыбку, молча поклонилась и пошла на кухню. Тут же вернулась, принесла тарелки, вилки, стаканы. Поставила перед нежданными гостями.
— Будем знакомы! — сказал бородатый, протягивая Сергею здоровенную жесткую ладонь. — Командир партизанского отряда Ефим Чебаков.
Сам налил стаканы из пузатого хрустального графина и, подняв свой, повторил:
— Будем знакомы!
— Спасибо за угощенье, — сказал Сергей. — Не пью!
Чебаков, сдвинув брови, уставился на него.
— Брезгуют они нашей компанией, Ефим Терентьич, — неожиданно тонким голоском нараспев вымолвила бабенка, — али, может, скопцы?.. — и визгливо засмеялась.