Партизанская хроника
Шрифт:
Отказать ему было невозможно, и Кусков коротко ответил:
— Выполняй!
Группа выстроилась на лесной поляне. Мы проверили оружие, боеприпасы, обмундирование; все было в порядке.
— В поход! — скомандовал Сермяжко, и подрывники цепочкой тронулись в опасный путь.
Они шли быстро, скоро минули деревню Комиссарский Сад и вышли к шоссе Березино — Червень. Здесь залегли в кустах и долго прислушивались. Как будто ничего подозрительного. Тем не менее группа перешла шоссе только после того, как Мацкевич, оставив товарищей, подполз по траве ближе и тщательно осмотрел весь участок,
В эту же ночь подрывники достигли шоссе Минск — Осиповичи.
Начинало светать, когда партизаны бегом под самым носом у противника проскочили шоссе и кустами двинулись дальше. Скоро кустарник кончился, впереди — голые поля.
— Что будем делать, товарищи? — шепотом спросил Сермяжко окруживших его партизан.
— Ты командир, как прикажешь, так и будет, — отозвался Тихонов.
— Давайте здесь дневку сделаем, — предложил Мацкевич.
Так и решили. Партизаны забрались в самую гущу кустов, заросших высокой крапивой. В трехстах метрах от них, в деревне Моторово, находились обнесенные колючей проволокой фашистские дзоты. Весь день, сменяясь по очереди, подрывники вели наблюдение за вражеским гарнизоном.
К вечеру простудившийся в прошлую ночь Ларионов стал кашлять. До боли сжимая зубы и засовывая в рот траву, он старался заглушить кашель, но все было напрасно.
— Не могу… — задыхаясь от кашля, простонал он. — Набросьте мне на голову побольше одежды.
Товарищи выполнили его просьбу. Теперь, под тужурками, Ларионов дал волю своему кашлю. Тяжелая груда одежды, наваленная на него, содрогалась, зато кашля не было слышно.
Дождавшись темноты, партизаны пошли дальше. Кашель у Ларионова затих.
— Как мы с тобой подойдем к железной дороге? Вдруг опять забухаешь, — ворчал Тихонов.
Ларионов виновато смотрел на товарищей, молча грыз малиновые стебли — лечился на ходу.
Ночью группа достигла очень извилистой в этих местах реки Свислочь. Она холодно поблескивала в темноте. Налево — деревня Лешница. Сермяжко знал, что, хотя возле нее имеется брод, идти туда опасно. Недолго думая, Константин сбросил сапоги, снял одежду и вошел в воду. Найдя удобное для переправы место, он дал знать товарищам, и скоро вся группа была на другом берегу.
На рассвете партизаны остановились в лесу, недалеко от железной дороги. Лежа в кустах, они видели, как один за другим с грохотом проносились поезда. Сермяжко и Мацкевич вышли на разведку. Вблизи железной дороги они залегли и, замаскировавшись папоротником, стали наблюдать. Блестели на солнце рельсы; по полотну расхаживали по трое немецкие охранники. Разведчики внимательно следили за каждым их шагом. Вот одна тройка повернула в сторону от полотна и исчезла. Приложив к глазам бинокль, Мацкевич увидел замаскированный дзот.
— Смотри, — толкнул он в бок Сермяжко, передавая ему бинокль.
В этот момент из дзота вышла другая группа патрулей.
Разведчики осторожно перебрались в другое место, тщательно осматривая полотно железной дороги. К востоку железнодорожная линия шла под уклон и за поворотом пропадала из виду.
Сермяжко остался вести наблюдение, а Мацкевич пополз за товарищами. С наступлением темноты вся группа собралась
На восток чуть ли не через каждый час шли тяжело нагруженные вражеские эшелоны.
— Пошли, — прошептал Сермяжко Мацкевичу и Тихонову, а оставшимся приказал: — Обеспечить безопасность отхода.
Используя каждый пень и ямку, три партизана тихо ползли по просеке. И если иногда под тяжестью тела хрустела нечаянно задетая ветка, они мгновенно замирали, долго прислушивались.
Впереди полз Сермяжко, стараясь удалять с пути сухие ветки и осматривая каждый камень.
Прошло больше часа, пока подрывники подползли к полотну. В трех метрах от них слабо светились стальные полосы рельсов. Сильно бились сердца, немножко дрожали руки. Подрывники напрягли слух. По полотну прохаживались патрули. В стороне мелькнул огонек карманного фонаря — партизаны плотнее прижались к земле. Разговаривая, мимо прошли два гитлеровца. Вдали, по обеим сторонам от подрывников, загорелись огни — это согнанное немцами население начинало жечь костры. Костры могли в любой момент загореться и возле них. От этой мысли по спине пробежали мурашки. Неужели задание не будет выполнено?..
Костры все приближались, и вот уже в двухстах метрах от партизан, словно факел, запылал большой костер. К нему подошли покурить охранники.
— Время, — тихо проговорил Сермяжко и пополз к рельсам; Мацкевич и Тихонов следили за обеими сторонами.
Константин быстро вырыл под рельсами ямку, заложил туда мину, тщательно ее замаскировал.
— Мина поставлена! Отходите! — отползая от полотна, шепнул он товарищам.
Остановившись в вырубленном лесу, партизаны услышали перестук колес идущего эшелона. Шум все нарастал, и вот, ярко освещая путь, показался паровоз. Он шел навстречу своей гибели. Расстояние между эшелоном и миной все сокращалось. Вот осталось только сто метров. Теперь уже не было такой силы, которая остановила бы мчавшийся тяжелый эшелон.
— Бежим! — сказал Мацкевич, и все бросились к лесу.
Оглушительный взрыв! Воздушной волной подрывников свалило на землю. В стороне у полотна взвился к небу огненный столб и одновременно раздался оглушительный треск: вагоны налезали друг на друга, корежились, как спичечные коробки. Слышались крики раненых.
Поднявшись, подрывники снова бросились бежать к товарищам. Сердца, казалось, хотели вырваться из груди.
Обезумевшая железнодорожная охрана открыла частую, но беспорядочную стрельбу, к ним присоединились уцелевшие от взрыва гитлеровцы из охраны эшелона…
Партизаны уходили в глубь леса. Задание выполнено. Под носом у охраны уничтожены паровоз и двадцать вагонов, под их обломками нашло себе могилу немало фашистов. Позднее стало известно, что железная дорога на этом участке не работала около двух суток.
Отойдя на несколько километров, партизаны остановились отдохнуть и закусить.
В резерве у них оставалась еще одна мина, ее тоже нужно было использовать. И они, посоветовавшись, повернули к железной дороге Минск — Бобруйск, перешли ее, так как с той стороны были лучшие подходы для минирования, меньше гарнизонов и местность не такая открытая.