Партизаны Е.И.В.
Шрифт:
В реальности всё обстояло не так печально, как мы пытались изобразить. Да, герцог Бентинк привёз с собой пару кораблей фальшивок, но массовое их производство находится под контролем Александра Христофоровича, и ещё не запущено на полную мощность. Так, шлёпают потихоньку худосочные наполеондоры, но лишь для того, чтобы не потерять навык. Немного заработать - не грех. Не знаю, правда, как собирается из этого извлекать выгоду Гаврила Романыч, но, честно сказать, это не моя забота. Но внакладе не останемся - знаю наверняка.
–
Ошарашенный таким заявлением Державин потерял дар речи, и если бы не помощь канцлера, молчание могло бы затянуться надолго. Мне тоже сказать нечего, готовился-то к ожесточённому сопротивлению по примеру вчерашнего вечера.
– Ваше Величество, зачем торопиться?
– Ростопчин с ласковой улыбкой санитара, уверяющего буйного сумасшедшего, что смирительная рубашка тому очень к лицу, повторил вопрос.
– Зачем торопиться?
– Франция в опасности!
– Согласен, но ваше недолгое присутствие поставит вашу же страну в более опасное положение.
– Почему недолгое?
– Без армии... Гибель императора ввергнет империю в хаос.
– Кто говорит о гибели?
Ростопчин пожал плечами:
– Все говорят. Давайте посмотрим правде в глаза - живым вы нужны только России.
Мог и не объяснять - корсиканец не дурак, и вам всё прекрасно понимает. Даже не удивлюсь, если он где-то глубоко внутри себя потешается над идиотами, для отъёма денег разыгрывающими целое представление. Но в тоже время Бонапарт знает, что без него эти деньги получить крайне трудно. Возможно, но трудно. И нет ли в его пафосном заявлении ответного спектакля? Мол, утром войска против англичан - вечером стулья... Тьфу, то есть возмещение расходов на войну. И шантажирует, гад.
– Да, Ваше Величество, - поддерживаю высказывание Ростопчина.
– Нам не нужны великие потрясения, нам нужна великая Франция.
Всё равно смотрит с недоверием. И с ожиданием, конечно.
– И чтобы не было недомолвок, предлагаю рассмотреть прожект одного документа.
– Одного?
– Их несколько, но главный один. Прошу вас, Фёдор Васильевич, зачитайте.
Канцлер кивнул, обозначая почтительный поклон, и взял со стола тонкую красную папку:
– Мировой Имперский Кодекс, параграф первый...
Глава 21
– С боевым крещением, казак!
– капитан-лейтенант Зубков хлопнул Великого Князя по плечу.
– Вижу, в первый раз в деле был?
Командир "Забияки" немного не соразмерил силы, и Николай от одобрительного жеста чуть не упал на колени.
– Так точно, ваше благородие!
– возбуждение от только что закончившегося сражения ещё не прошло. И цесаревич чуть ли не кричал.
– Только так ни разу и не стрельнул! Это линейные корабли были, да?
– Они самые, - подтвердил Зубков.
– А что не стрелял, так не велика беда - победа складывается не только
– Да какие там пожары, - отмахнулся Николай.
– От ракетных хвостов чуть-чуть затлелось...
– На войне мелочей не бывает, друг мой.
Капитан-лейтенанту нравилось учить юного казака уму-разуму. Самое трудное - не подать виду, что знает его истинное происхождение и не перейти на титулование. А в остальном это обычный смышлёный мальчишка, в меру любопытный и без меры стремящийся к подвигам. И очень похож на оставшегося дома младшего брата. Ну, не совсем дома, Нижегородское Суворовское училище вряд ли можно считать таковым...
– Не бывает мелочей?
– переспросил Николай?
– Конечно. А победа, кстати, куётся в тылу. На военном корабле за тыл принимаем всё, что не стреляет в неприятеля. Вот скажи. Смогли бы мы потопить два линейных корабля без превосходства в скорости и независимости от ветра?
– Нет, наверное.
– Так оно и есть - без паровой машины стали бы мишенью. Пусть и пребольно кусающейся, но мишенью. Значит, будем считать кочегаром и механиков участвующими в бою? Как и пожарные расчёты?
– Пожалуй, да...
– Вот! И поверь мне, казак, на суше примерно то же самое. Крестьянин, вырастивший поросёнка, и заводчик, укупоривший в банку тушёную свинину, тоже внесли определённый вклад. На голодный желудок много не навоюешь, значит, каждое зёрнышко, выросшее на полях - выпушенная по врагу пуля.
Зубков неуклонно подводил цесаревича к мысли, обозначенной в личном письме императора Павла Петровича. И, кажется, кое-что получилось.
– То есть, простой мужик тоже воюет, даже оставаясь дома?
– Народ является инструментом, с помощью которого монарх строит государство. Почему бы не содержать его в исправности? Мы каждый день чистим и смазываем оружие, не так ли?
– Так это оружие! Хотя...
– на лице Николая отразилось понимание.
– Богатый крестьянин всегда грамотен, многодетен, здоров... Идеальный рекрут!
– Человек, которому есть что защищать, воюет лучше.
– А тот, кому есть что терять, хуже!
– Спорное утверждение, применимое для наступательной войны. Но, с другой стороны, пообещай человеку чуть больше, чем он имеет...
Цесаревич надолго задумался. Слова капитан-лейтенанта сходились с мнением отца в главном - невозможно построить сильное государство без увеличения благосостояния народа. Именно простого народа.
– Лишь бы не зажрались.
– А вот это уже забота императора - создать труднодостижимый идеал, который не позволит человеку останавливаться в развитии. Иных придётся гнать к тому идеалу пинками, но тут уж частные случаи.
Появившийся на палубе механик приветливо кивнул Николаю, но так как раз вытирал руки промасленной ветошью, то от похлопывания по плечу воздержался: