Партизаны Подпольной Луны
Шрифт:
А, может, Северус тут не причём, и это только волчья прямая кишка такая… бездонная и бескрайняя. Ведь поговаривают, что и приклад у оборотней больше, чем человеческий. Это чтобы им можно было совокупляться в образе волков. Ходили слухи о каких-то больших, обстоятельных статьях, посвящённых жизни, вернее, обитанию нелюди такого рода в резервациях. А статьи эти печатались в не существующей уже несколько месяцев бульварной газетёнке. Говорили, что случки у них производятся как раз в полнолуние.
– Вот бы ещё женскую особь заполучить -
А вдруг это всё байки из склепа? И я первый, отважившийся на секс с оборотнем? А вдруг он меня сейчас в порыве страсти укусит?! А вдруг…– додумался Малфой наконец.
Он прекратил затянувшийся процесс мышления, когда давно уже пора двигаться, да поактивнее. Глядишь, и натрёшь член о простату и даже несколько, но немного позже, кончишь прямо в эту манящую бесконечность…
Отступить в амурном похождении означало позор всего рода Малфоев. Так считал для себя Люциус. Но он решил обезопасить себя, и тёплым, задушевным, весёлым голосом, какбэ между прочим, поинтересовался:
– Ты ведь не укусишь меня, мой миленький?
Ремус тотчас покраснел так, что было видно даже во тьме майской ночи, освещаемой только тусклым светом мириадов звёзд. Луны на небе не было. Она только начала появляться - почти что полная, на три четверти, ведь скоро полнолуние.
Значит, полночь ещё довольно нескоро.
Наверное, из-за приближающегося полнолуния волчок так осунулся, но остался страстным. Ну да, у этих особей сексуальная активность нарастает к полнолунию, потому и случаются.
Малфой не знал о действительном положении вещей, а так как газетёнку в бомонде читали только самые независимо мыслящие маги из-за её популярности, то и осмысливал происшедшее с оборотнем лишь со слов читавших «Dog`s Bull».
Наверняка, бледность, худоба, общий нездоровый вид оборотня - результат приближающегося полнолуния. Так он нездоров, бедняжка. Надо обязательно удовлетворить его, хотя член у него уже стоит, но вот как же простата. Её нужно помассировать и натереть. Нашёл же он, Люц, её, и без большого труда, и это о-о-чень понравилось его собственному волчку.
– Отчего ты покраснел? Я сказал что-нибудь не так? Ты постеснялся меня потому, что я предположил наличие в тебе дурных намерений? «Миленьким» называет тебя жена?
– перебирал варианты Малфой.
– Нет, всё нормально, Люц, - перебил Малфоя Люпин.
– Просто это слово для меня означает целую эпоху жизни до… супруги.
А-а, долбаный Мордред, забери её!
– заорал благим матом Ремус.
– И зачем я только повёлся на свою грёбанную честь?!
Ведь только из-за того, что я, хоть и под ПНЗ, но лишил её невинности, я, как честный человек, женился на ней, нелюбимой.
Слушай, Люц, я вообще терпеть не могу женщин, - признался, как всегда, честный Ремус.
– И как только меня угораздило?
– Вот, ты прослушал моё печальное повествование, а зря ты так - задумался не вовремя. Я ведь всю душу изливал перед тобой.
Разумеется, ты считаешь меня оборотнем. Будь я для тебя обычным волшебником, ты не замер
Ну же, пошёл, родимый!
– воскликнул Ремус, подгоняя Малфоя к действию.
Действию, которого Ремус ждал с четырнадцати лет до сорока четырёх - долгую, несчастливую жизнь, целых тридцать лет.
Действию, которого он безумно алкал сейчас, не допив и жалкой пол-бутылки скотча, то есть, будучи трезвым, как стёклышко.
Действию, которое всё никак не начнётся, а пора бы уже, а то Люц погрузился в него, подарив только наслаждение чувства мужского, горячего, стоящего члена в жгущейся, уже заранее вибрирующей по привычке заднице.
И Малфой начал. Порой он сбивался с ритма, меняя его произвольно. Делалось это специально для пролонгирования полового акта. И Ремус вращал бёдрами под Люциусом - так ему казалось, было ещё преярее.
И они оба заголосили, когда Малфой, наконец-то, начал натирать свой член о простату Ремуса, найденную им в результате долгого кружения в сфинктере любовника.
И так понравился Ремус Люциусу, что он решил сделать Люпина своим постоянным любовником. На некоторый, пока не известный, но продолжительный срок. В такой яме, горячей, обжигающей, широкой из-за непонятного «фаллоимитатора» Люц ещё никогда не бывал членом. Он обратил внимание на пенис Рема - тот действительно был совсем, как у человека.
Лишь раз удивившись, Люц в порыве самому ему непонятной страсти припал к губам любовника и снова обшарил языком все укромные местечки рта, получая неописуемое удовольствие от… надраивания члена партнёру, нет, милому Рему, и простого поцелуя - вещей, казалось бы, обыкновенных для любовников-мужчин в пылу секса. Но Малфой чувствовал, что очень хочет повторения, прямо сейчас, хотя уж пора было думать об отменной, обильной эякуляции.
Но лорд Малфой очень желал сейчас кончить, а затем предложить себя волку с его вполне человеческим членом. Нет, он не порвёт его, Люца. Всё будет как раз, в точку, вернее, в анус. Ну, уж раз он такий пылкий, что кричит от одного лишь поцелуя, значит, справится и с анальным сексом. Правда, Малфой сам застонал ему в рот, а вот почему его так заводит этот худощавый оборотень, он понять никак не мог. Да и не до мыслей сейчас… Двигаться, двигаться дальше, уже изнемогая от напора и тяжести подступившей спермы, готовой вот-вот брызнуть.
Уф-ф! Кончили оба, согласно зарычав, что для Малфоя, редко вообще издававшего звуки во время секса, было необычайным проявлением страсти.
Лежали, обнявшись, на земле, совсем остывшей, но им не было холодно, напротив, они оба были горячи, как утюги домашних эльфов, принявшихся за глажку.
Глава 78.
– Ты такой славный, мой волчок, - проникновенно прошептал в ухо Ремусу Люциус.
– Поласкай меня, сам знаешь, где, чтобы мы продолжили наше взаимное увлекательное занятие. Я так хочу тебя… внутри.