Партизаны. Цирк

Маклин Алистер

— Теперь, кажется, моя очередь сказать, что вы прекрасно информированы.

— Мы не отправляем на задание людей с завязанными глазами и со связанными за спиной руками. Вот здесь через внутренний двор проходит на уровне пятого этажа крытый переход, соединяющий оба здания. У него стеклянные стены и крыша, и он ярко освещен с сумерек до рассвета. Никто не может пройти по нему незамеченным. Все окна в обоих зданиях заделаны толстыми решетками и снабжены сигнализацией. Есть только два входа, по одному в каждом здании, оба с дистанционными запорами и усиленно охраняются. По всему верхнему периметру установлены на близком

расстоянии друг от друга загнутые наружу металлические шипы, и весь периметр находится под напряжением в две тысячи вольт. В каждом углу крыши есть сторожевая вышка, оснащенная пулеметом, прожектором и сиреной. Так же, как и стеклянный переход, внутренний двор ночью ярко освещен, хотя этого можно было бы и не делать, потому что по двору бегают доберман-пинчеры, натасканные на людей.

Бруно произнес:

— Да, вы умеете подбодрить человека.

— А вы предпочли бы оставаться в неведении? Из этой тюрьмы есть только два выхода: смерть от пыток или самоубийство. Сбежать оттуда никому не удавалось. — Харпер показал на второй чертеж: — Это план девятого этажа западного здания. Для того чтобы вы смогли туда попасть, наше государство и затеяло эту операцию, которая обойдется в несколько миллионов долларов. Именно там работает, ест, спит — в общем, проводит свою жизнь — Ван Димен.

— Я мог раньше слышать это имя?

— Маловероятно. Он практически неизвестен широкой публике. Ученые западного мира говорят о нем с благоговейным трепетом. Ван Димен — признанный гений, можно сказать, единственный бесспорный гений в этой области науки. Человек, открывший антивещество, единственный в мире, кто знает секрет получения, хранения и использования этого смертоносного оружия.

— Он голландец?

— Нет, хотя фамилия и голландская. Он сбежал из Западной Германии. Один бог знает, что толкнуло его на такой поступок. Вот здесь его кабинет и лаборатории, а вот тут — комната охраны. Как вы понимаете, здание охраняется как Форт-Нокс, двадцать четыре часа в сутки. А вот это квартира Ван Димена: маленькая спальня, крошечные ванная и кухонька.

— Вы хотите сказать, что у него нет своего дома? Насколько было бы проще, если бы он жил в собственном доме!

— На самом деле дом у него есть. Правительство выделило ему роскошный коттедж у лесного озера. Но он там ни разу не был. Ван Димен живет только своей работой и никогда не покидает «Лубилан». Думаю, правительство счастливо, что ученый ведет подобный образ жизни: благодаря этому проблема его охраны очень упрощается.

— Разумеется. Но давайте вернемся к другой простой проблеме. Вы упомянули, что до сих пор никому не удавалось бежать из «Лубилана». Как же, черт возьми, я должен туда пробраться?

— Сейчас. — Харпер прочистил горло: он вступал на очень деликатную почву. — Прежде чем привлечь вас к делу, мы, разумеется, кое-что обдумали, поэтому и обратились именно к вам, и ни к кому другому. Как я уже сказал, верхний периметр зданий находится под напряжением в две тысячи вольт. Энергия вырабатывается в другом месте — она подается от электростанции, расположенной позади восточного здания. Как и большинство высоковольтных линий электропередач, эта представляет из себя воздушный кабель. Кабель длиной в двести семьдесят метров, протянутый от опоры электростанции до крыши восточного здания.

— Вы сошли с ума. Просто чокнулись.

Неужели вы могли вообразить…

Харпер приготовился быть дипломатичным, убедительным и терпимым одновременно.

— Давайте взглянем на это по-другому. Будем рассматривать кабель как обычный канат, натянутый на большой высоте. Пока вы касаетесь кабеля только руками или только ногами и ничем не связаны с землей так, как заземляющий провод связан с изоляторами опоры, то…

— Будем рассматривать кабель как обычный канат, натянутый на большой высоте, — передразнил Харпера Бруно. — Две тысячи вольт — это, если не ошибаюсь, именно то напряжение, которое подается на электрический стул?

Харпер уныло кивнул.

— В цирке я ступаю на канат с одной платформы и схожу с каната на другую платформу. Если я сойду с опоры на кабель или с кабеля на стену тюрьмы, то у меня одна нога будет на кабеле, а другая фактически на земле. Да я мгновенно зажарюсь! А длина в двести семьдесят метров — вы хоть представляете, какое у этого кабеля будет провисание? И какой эффект может дать провисание в сочетании с ветром? Вам не приходило в голову, что в это время года провод может оледенеть? Господи, Харпер, разве вы не знаете, что моя жизнь зависит от коэффициента трения между подошвой и канатом — в данном случае, кабелем? Не сомневаюсь, доктор Харпер, что вы немало знаете о контрразведке, но вы явно ничего не знаете о канатах.

Харпер погрустнел еще больше.

— Даже если я останусь жив, пройдя по кабелю, то останусь ли я в живых, пройдя по внутреннему двору, освещенному и охраняемому доберманами, или по открытому всем взорам надземному переходу — если, конечно, мне удастся туда попасть? А если я попаду в западное здание, то как мне проскользнуть мимо охраны?

Харпер выглядел совершенно подавленным.

— И если я все-таки сделаю это — я не игрок, но готов поставить тысячу против одного, что ничего у меня не выйдет, — если я каким-то чудом проберусь в западное здание, как я определю место, где хранятся документы? Такие важные бумаги вряд ли валяются на столе. Они наверняка где-то заперты. А может быть, Ван Димен вообще держит их у себя под подушкой.

Харпер старательно избегал взгляда Бруно. Ему явно было не по себе. Он пробормотал:

— Сейф или запертый картотечный ящик — не проблема, я дам ключи, которыми вы сможете открыть любой замок.

— А как насчет секретной комбинации для сейфа?

— Похоже, вам на всем пути понадобится немножко удачи.

Бруно уставился в потолок, оценил глубину этого заявления, отодвинул от себя бумаги и погрузился в молчание. Через какое-то время он зашевелился, посмотрел на Харпера, вздохнул и сказал:

— Боюсь, скорее мне понадобится пистолет с глушителем. И снаряжение к нему.

Доктор в свою очередь помолчал и лишь затем спросил:

— Значит, вы все-таки попытаетесь?

Если у него и появилась какая-то надежда, он никак не показал этого: в его голосе прозвучало лишь мрачное недоверие.

— Если сходить с ума, то на всю катушку. Мне нужен не обычный пистолет, а газовый или стреляющий иголками со снотворным. Это возможно?

— Для того и существует дипломатическая почта, — рассеянно ответил Харпер. — Послушайте, мне кажется, что я не в полной мере оценил возможные затруднения. Если вы полагаете, что задача невыполнима…