Партизаны. Цирк
Шрифт:
— Каюту вашего дяди. Именно там я впервые его видела, в каюте вашего дяди. — Девушка опять задумалась. — Теперь я вспомнила, что часто вижу этого человека. А два или три раза я случайно оборачивалась во время прогулки и замечала его совсем близко от себя.
— Я в этом не сомневаюсь!
— И что же все это означает, Генри?
— Не знаю, — признался молодой человек. — Но я не ошибаюсь.
— Зачем кому-то понадобилось следить за мной? Может, это переодетый детектив, а я — разыскиваемая преступница? Неужели я похожа на контрразведчика,
Генри немного подумал.
— Нет, не похожи. К тому же Мата Хари была уродиной, а вы красавица. — Он поправил очки, чтобы лишний раз убедиться в собственной правоте. — Вы по-настоящему красивы.
— Генри! Вспомните, сегодня утром мы договорились беседовать исключительно на интеллектуальные темы.
— К черту интеллектуальные темы! — Генри подумал и сказал, тщательно выбирая слова: — Мне кажется, я в вас влюбляюсь. — Он еще немного подумал и добавил: — Уже влюбился.
— Вряд ли Сесили понравилось бы…
— Ну и черт с ней… то есть я не это хотел сказать. Простите. Но все, что я сказал о вас, — правда. — Генри повернулся вполоборота. — Смотрите, Вери уходит.
Они проследили за худощавым темноволосым мужчиной с маленькими усиками. Проходя неподалеку от их столика, Вери быстро взглянул на молодых людей и отвернулся. Генри откинулся на спинку стула, всем своим видом выражая: «А что я вам говорил!»
— Преступник! У него это на лице написано. Вы видели?
— Да. — Девушка была встревожена. — Но почему, Генри? Почему?
Он пожал плечами.
— У вас есть с собой какие-нибудь ценности? Украшения?
— Я не ношу драгоценностей.
Генри одобрительно кивнул.
— Драгоценности — для женщин, которые в них нуждаются. Но такой красавице, как вы…
— Генри, с вами невозможно разговаривать. Утром я сказала, что сегодня прекрасный день, и вы тут же помрачнели и отпустили какое-то пренебрежительное замечание о погоде. Позже я похвалила персиковый пирог, и вы сказали, что он и вполовину не такой сладкий, как я. А когда мы с вами любовались великолепным закатом…
— Просто у меня душа поэта. Спросите Сесили. Нет, если подумать, то лучше ее не спрашивать. Послушайте, мне кажется, что за вами необходимо присматривать.
— По-моему, вы уже давно и успешно этим занимаетесь.
Ничуть не смутившийся Генри, чьи глаза слегка затуманились, но не от алкоголя, даже не попытался перевести обожающий взгляд на менее заманчивые предметы.
— Знаете, мне всегда хотелось стать кем-то вроде сэра Галахада.
— На вашем месте я бы не стала этого делать. В современном мире рыцарям нет места. Времена рыцарства канули в лету. Мечи и пики остались в прошлом. Наступила эра ножей в спину.
К несчастью для Генри, все его органы чувств, кроме зрения, временно бездействовали. Слова Марии не достигли его ушей.
Вечером четвертого дня доктор Харпер навестил Бруно в его каюте. Вместе с доктором пришел Картер, судовой эконом, со своим аппаратом для обнаружения
Харпер кивнул в сторону маленького встроенного бара, налил себе рюмку, посмаковал напиток и с удовлетворением заметил:
— В Вене мы получим оружие для вас.
— Оружие?
— Да.
— Вы связывались со Штатами? И это не удивило местного радиста?
Этим вечером Харпер решил позволить себе небольшое удовольствие. Он улыбнулся и сказал:
— Я сам себе радист. У меня высокочастотный передатчик размером не больше книги, который невозможно засечь обычной судовой радиостанцией. Чарльз утверждает, что с помощью этого передатчика можно достать даже до Луны. Тем не менее я закодировал сообщение. Как-нибудь посмотрите на эту вещицу… вернее, я должен показать ее вам и объяснить, как она работает, на случай, если вам придется ею воспользоваться. Если со мной что-нибудь произойдет.
— А что с вами может произойти?
— А что могло произойти с Пилгримом и Фосеттом? Далее. Мы дадим вам не один, а два пистолета, и вот почему. Пистолет, стреляющий анестезирующими иголками, более эффективен, однако есть сведения, что у Ван Димена застарелая болезнь сердца и анестезирующие средства ему, как говорится, противопоказаны. Поэтому, если понадобится успокоить его, лучше воспользоваться газовым пистолетом. Вы уже придумали, как попасть внутрь?
— Вертолет, работающий от аккумуляторов, был бы в самый раз. Но таких пока не существует. Нет, я по-прежнему не представляю, как попасть в это проклятое место.
— Ну, с Божьей помощью что-нибудь придумаете. Вы знаете, что сегодня нам с вами выпала честь обедать за капитанским столом?
— Нет.
— Пассажиры удостаиваются этой чести по очереди. Обычная любезность. Там и увидимся.
Едва они сели за стол, как к капитану подошел стюард и что-то прошептал ему на ухо. Капитан извинился и вышел следом за стюардом из столовой. Через несколько минут он вернулся заметно встревоженный.
— Странно, — сказал капитан. — Очень странно. Картер — вы его видели, это наш эконом — утверждает, что на него только что напал какой-то грабитель. Головорез — так, кажется, говорят в Америке. Представляете, обхватил сзади за шею и пытался задушить. На шее у бедняги не осталось следов, но он очень расстроен.
— А может быть, у него просто закружилась голова? — спросил Харпер.
— В таком случае его бумажник покинул карман по собственной воле.
— Если на Картера действительно напали, то его бумажник, разумеется пустой, сейчас скорее всего лежит на океанском дне. Могу я осмотреть пострадавшего?
— Это было бы неплохо. Беренсон сейчас занят с одной старой перечницей, которая вообразила, что у нее сердечный приступ. Спасибо, доктор. Стюард вас проводит.
После ухода Харпера Бруно сказал: