Партизаны. Судный день.

Солод Олег

— А что такого? Так даже лучше. Избежим лишних сцен. Документы и по почте послать можно. Насчет суда тоже не проблема.

— Я бы на твоем месте с этим не торопилась, — посоветовала предусмотрительная подруга. — А что, если твой Хренов на тебе не женится?

— Не женится? Такого не может быть, — самоуверенно заявила Рита. — Во-первых, он, как честный человек, уже обязан на мне жениться…

— Банкир — и честный?

— Не лови меня на слове. Банкиры и честные бывают.

— Ой ли?

— Ну, не бывают, — согласилась

Рита. — Но насчет того, что женится — это не вопрос. Готовь ленту через плечо, свидетельницей будешь.

Закончив разговаривать с подругой, Маргарита тут же набрала новый номер, стремясь побыстрей отделаться от неприятных дел.

— Алло, это военкомат? — спросила она. — Скажите, пожалуйста, как я могу передать сообщение мужу, который находится на военных сборах?… Письмо? А если телеграммой?… В каких случаях?… В исключительных? Молодой человек, у меня совершенно исключительный случай… Что значит — мне так кажется? — возмутилась Рита. — А по-вашему, исключительный случай — это что?… Чья смерть? Родственника? И что — это все?… Безобразие! Что у вас там за порядки?! — Рита с негодованием бросила трубку. — Черт знает что! Только в случае смерти близкого родственника…

Вскочив с дивана, она в нетерпении принялась ходить взад-вперед. Маргарита всегда выходила из себя, когда ее планы не удавалось осуществить немедленно. Внезапно она оживилась и вновь подбежала к телефону.

— Военкомат? — спросила Рита, изменив голос до неузнаваемости. — Мне необходимо отправить телеграмму лейтенанту Виктору Всеволодовичу Левинсону. Он находится на военных сборах… В Кривохуково… Да. Я знаю. По случаю смерти. Записывайте.

Рита принялась диктовать:

— Левинсону Виктору Всеволодовичу. Теперь текст: «Наша любовь умерла»… Записали?… Да, правильно. «Наша любовь умерла»… Не надо ничего объяснять, он знает, кто она такая. И еще пишите: «Срочно требуются документы для оформления». Подпись — Маргарита… Это все. Спасибо.

Рита повесила трубку.

— Вот так. Второе дело сделали. Теперь займемся третьим…

Она набрала на телефоне очередной номер.

— Господина Хренова, пожалуйста… — Дождавшись ответа, Рита умильным голосом произнесла:

— Хренчик, это я, Ритусик…

Генерал Кипелов сидел в кабинете за своим столом, когда зазвонил телефон с прямым номером.

— Генерал Кипелов… Приветствую. Ты по делу или как? — спросил он собеседника. — А то у меня тут полно работы… Газеты? Какие газеты! Мне не до газет сегодня. Еще три приказа отработать надо. Завтра комиссия из Москвы приезжает. А что там? — Выслушав ответ, Юрий Борисович нахмурился. — Даже так?… Как ты говоришь? Николаев? Ладно, почитаю.

Положив трубку, он нажал клавишу селектора.

— Рудаков, поищи в сегодняшних газетах. Там какой-то Николаев статью написал… Не знаю, в какой! — рявкнул генерал. — Во всех поищи.

Не прошло

и пяти минут, как вышколенный адъютант молча положил перед ним газету, раскрытую на нужном месте.

— Разрешите идти? — спросил он.

— Иди.

Кипелов придвинул к себе газету.

— Ну? И где тут? «Пятидесятилетний мужчина загрыз бультерьера», — прочел он. — Чушь какая-то. А, вот, — генерал заметил в углу листа названную ему фамилию. — Специальный корреспондент Дмитрий Николаев. «Национальная гвардия в действии».

Юрий Борисович углубился в чтение.

— Что за ерунда… — возмутился он, только-только прочтя первые строки: — «Предоставленные самим себе в глухом лесу люди преподали нашей армейской верхушке урок гражданской мужественности и патриотизма… В условиях хронической нехватки денег на оборону за свой счет оборудовали военный городок… Отбросив, как ненужный балласт, формальные армейские нормы…» Это где же такое творится?! — вскипел генерал, хватаясь за телефон.

— Рудаков, полковника Беляева мне! Немедленно!

Юрий Борисович в сердцах отбросил газету.

— Я им покажу «формальные армейские нормы…»

Не удержавшись, он все-таки скосил глаза на статью и тут же наткнулся на еще один вопиющий перл.

— «По образцу американской национальной гвардии…» — процитировал генерал. — Докатились!

Зазвонил телефон. Кипелов схватил трубку.

— Беляев? Статью в газете читал?… В какой? А газеты, по-твоему, для чего выпускают?… Ах, дела?… Так вот, бросай все свои дела. Завтра, самое позднее — послезавтра, поедешь и разберешься на месте, что там творится. Сейчас тебе Рудаков газету принесет… — Генерал переключился на вторую линию. — Рудаков! Живо ко мне.

Он протянул газету вошедшему адъютанту.

— Отнесешь Беляеву и скажешь ему…

Неожиданно на глаза Юрию Борисовичу попались крайне любопытные слова: «Возглавивший группу лейтенант Юрий Синицын…» Он рванул газету к себе и, убедившись в том, что глаза его не обманули, торжествующе воскликнул:

— Юрий Синицын!.. Кривохуково! Так-так… Вот как мы выполняем свой конституционный долг? «Отбросив формальные армейские нормы…» — Юрий Борисович плотоядно улыбнулся. — Отличненько, Катерина Сергеевна… Значит, не нуждаетесь больше в моих услугах?

Генерал поднял глаза на адъютанта.

— Скажешь Беляеву — отбой. Я сам туда поеду!

Поздним вечером в кабинете командира отдельного мотострелкового батальона в поселке Кривохуково можно было наблюдать довольно странную для военного глаза картину. Комбат Лобанов стоял у окна, а молодой солдат в форме рядового сидел за его столом в довольно свободной позе.

— Товарищ подполковник, а можно вас спросить?

Комбат повернулся от окна.

— Я ж тебе говорил, Петька: после отбоя я тебе не товарищ подполковник, а Василий Иванович.