Паруса смерти
Шрифт:
Днем пиратские корабли вошли в какую-то безымянную боковую протоку и укрылись там от посторонних взглядов. А вскоре с борта «Грома» и «Дракона» сошли на берег немногочисленные отряды. В течение этого дня оказались разорены четыре рыбацкие деревеньки. Каждый раз нападение совершалось одинаково: толпа свирепых воинов появлялась из прибрежных зарослей и, мгновенно окружив деревню, сгоняла жителей в одно место. Их связывали, а при попытке бегства или сопротивления, безжалостно убивали. Затем воины забирали все имевшиеся лодки и, что было совсем уж непонятно, обдирали тростниковые крыши хижин. Нагрузив лодки сухим тростником, они уплывали вниз по течению.
Следующей ночью «Гром» и «Дракон» вновь подошли к Мессантии и заняли прежнюю позицию за мысом. Но на этот раз каждый корабль вел на буксире десятка по два, а то и больше, разномастных рыбачьих лодок и баркасов, выше бортов груженных сухим тростником. Оба корабля остановились
— Ну как, пора? — послышался голос капитана Грейпа с борта «Дракона».
— Рано,— ответил Енси.— Солнце лишь недавно зашло. Часовые сейчас настороже. К утру они будут уже не так внимательны. Кроме того, наши вояки изрядно набегались за этот день. Если не дать им поспать хотя бы немного, в схватке они будут вялыми и неловкими. А схватка предстоит очень жаркая. Как раз по твоему нраву, отважный мой соратник.
— Что же, я согласен с тобой,— донесся после недолгого молчания голос Грейпа.— Послушай, Енси, должен признать, что ты очень умный человек, хоть и неважный воин. Клянусь благосклонностью Имира, твоя затея с рыбачьими лодками великолепна.— Вслед за этими словами послышался довольный смешок.
— Ты далеко не первый человек, который признает, что я обладаю некоторой толикой разума,— отозвался Старая Гиена.— А теперь ложись-ка спать. Подняться придется задолго до рассвета.
— И то правда,— согласился Грейп.— Эх, поутру вволю намахаемся топорами. Это будет славная победа или славная гибель. Как тот, так и другой исход достоин настоящего воина. Хотя, конечно, я предпочел бы победить.
— Эти слова свидетельствуют о том, что ты на редкость рассудителен,— Енси завершил фразу коротким сухим смешком.
Когда дозорные на флагманской галере увидели огонек, появившийся из-за излучины реки, им и в голову не пришло подымать тревогу: ведь ни один, даже самый сумасшедший пират не пошел бы мимо Мессантии в открытую, с зажженными фонарями. Конечно же, это плыл какой-нибудь купец или рыбак. Однако за первым огоньком показался второй, затем третий, четвертый, десятый… Было совершенно непонятно, что же это такое. Вид множества приближающихся светящихся точек нагнетал смутную тревогу. Посовещавшись, дозорные решили разбудить вахтенного офицера, который, в нарушение требований дисциплины, спал на скамье, завернувшись в плащ. Поглядев на приближающиеся огни, офицер довольно быстро сообразил, что они слишком велики и ярки для свеч или масляных ламп. Тогда он отправился к адмиралу Лендио. Пожалуй, этому офицеру следовало сразу объявить тревогу: ведь время шло, а опасность все приближалась. Когда адмирал поднялся на мостик, уже было ясно видно, что по реке приближаются огромные плавучие глыбы огня. Слышался рев пламени и громкий треск пылающего тростника. Адмирал немедленно отдал трубачу-сигнальщику соответствующее приказание, но тот еще не успел доиграть сигнал, как в боевые порядки аргосских галер врезались не менее полусотни лодок, несущих пламя и смерть. Все смешалось: матросы принялись торопливо рубить якорные канаты и канаты, соединявшие корабли между собой, гребцы налегали на весла, а пылающие лодки с хода врезались в борта галер. При этих столкновениях огромные снопы искр вздымались в воздух, осыпая огненным дождем палубы, жестоко жаля кожу людей… Клубы дыма разъедали глаза и вызывали неудержимый кашель. Матросы пытались потушить паруса и такелаж, загоревшиеся сразу в десятках мест. Грозная флотилия, еще недавно надежно перекрывавшая устье Хорота, почти мгновенно превратилась в беспорядочную дымящуюся массу кораблей и лодок, спутанную обрезками канатов, беспомощно дрейфующую вниз по течению. Но в это время, никем не замеченная, из темноты выдвинулась туша «Грома». На носовой и кормовой башенках пиратского корабля располагалось по две баллисты. Все они были взведены, и сейчас наводчики в последний раз выверяли прицел. «3-з-а-н-н!» Четыре метательные лапы почти одновременно взвились в воздух. Прочертив в ночном небе четыре огненные дуги, глиняные снаряды, начиненные жидким горючим составом, разбились о борта мессантийских кораблей. Это было куда страшнее, чем пылающий хворост. Пятна жидкого, липкого огня растекались по дереву. Потушить это пламя было почти невозможно — вода не помогала. Оно продолжало бушевать, шипя, треща и разбрасывая длинные багровые искры. Проходя мимо аргосцев, «Гром» успел дать еще два залпа, в результате чего одна из галер превратилась в пылающий факел и вскоре затонула, а еще две были сильно повреждены пожаром. На галерах тоже были баллисты, но в нужный момент они оказались не готовы к стрельбе. Ничего удивительного: аргосцы были слишком заняты рыбачьими лодками, груженными пылающим хворостом…
Пройдя
События этой ночи перепутались в голове Сони, наблюдавшей за боем с борта «Дракона», образовав сплошное беспорядочное месиво из огня и тьмы: ночь, флотилия пылающих лодок, увлекаемых течением в сторону аргосских кораблей; «Гром», устремившийся следом; ночной бой в потоках золотого и красного пламени… О это было захватывающее зрелище! Корабль ваниров, с грозно воздетыми лапами абордажных мостиков, шел к морю мимо аргосской эскадры, озаренной пламенем пожаров. Накануне вечером ваниры сняли со своего корабля фальшивые башенки, и драконья голова равнодушными зеркальными глазами взирала вперед, туда, где во тьме расстилалась необъятная морская ширь. С военных галер доносились крики ужаса и ярости. Кричали и на берегу, в городе. Когда начался бой, там во многих окнах появился свет, а у воды собралась орущая толпа с факелами в руках. «Дракон» несся вперед, разрезая волны, гребцы ворочали веслами изо всех сил, работая так, что жилы были готовы лопнуть от натуги. А барабан все подгонял, подгонял, подгонял их…
— Вперед, волки северные! Впер-р-ред!!! — орал Грейп Крысиный Нос и заходился в ликующем хохоте. Отпихнув барабанщика, он сам взял колотушку и бил, бил, бил по гудящему котлу, торопя гребцов.
А потом сбоку из темноты вывернула галера, чем-то похожая на «Дракона»: такая же длинная и низкая, столь же стремительно мчавшаяся вперед. Гребцы правого борта едва успели втянуть весла, уберегая их от поломки, как галера с оглушительным грохотом и треском навалилась бортом на их корабль. От толчка Соня покатилась по палубе, а на «Дракона» уже перепрыгивали чужие солдаты в кирасах, шлемах и с пиками в руках. Завязалась схватка, спасаясь от которой Соня поспешила укрыться на камбузе. И все же она не могла удержаться от того, чтобы приоткрыть дверь и понаблюдать за тем, что происходит снаружи. На корме чужой галеры орал и бесновался, подгоняя солдат, какой-то человек, видно важный вельможа. На его одежде, плохо различимой в утреннем сумраке, разноцветными отблесками вспыхивали драгоценные камни. Утро? Неужели уже утро, поразилась девушка. Казалось, эта ночь никогда не должна была кончиться. Кто-то из ваниров, кажется Корк, подбежал к абордажному мостику и с хохотом перерубил канат, что удерживал его в вертикальном положении. «Дракон» нанес свой удар, решивший исход сражения. На мессантийской галере не было палубы, так что драконья лапа врубилась железными когтями прямо в ее днище, пробив там огромную, в несколько локтей, дыру. Вода потоками начала врываться внутрь галеры. Корабль противника осел и, задрав корму, медленно ушел под воду.
Капитан Енси отдыхал после ночного боя. Он возлежал на роскошной кровати в большой кормовой каюте «Грома». Одеваясь подчеркнуто скромно, Енси однако отнюдь не был настоящим сибаритом во всем, что касалось удобств, пищи или развлечений. Члены команды знали характер своего капитана, а потому среди них едва ли нашелся бы храбрец, осмелившийся нарушить его отдых. Старая Гиена славился своей злопамятностью не меньше, чем талантом полководца. Потревожить капитана во время сна решился бы разве что Лангтар, первый помощник, но его уже не было в живых.
Время близилось к полудню, когда из каюты Старой Гиены раздался удар серебряного гонга. Слуга, дремавший на скамье возле каюты, поспешно отворил дверь и вошел внутрь.
— Ну, как там дела? — встретил его вопросом капитан. Он сидел на краю кровати, сгорбившись и подперев подбородок ладонью.
— Скоро полдень, ветер восточный, плывем под парусом,— ответил слуга.
— Мне и самому ясно, что под парусом, если весла не скрипят,— сварливо оборвал его Старая Гиена.— Гораздо больше меня волнует, есть ли в пределах видимости какие-нибудь суда? Погони нет?