Пассажир из Франкфурта

Кристи Агата

– Да. Видите ли, дело не только в наследстве, она и сама делала деньги. Она унаследовала ум, она стала крупным финансистом. Все, к чему она прикасалась, приумножалось, обращаясь в огромные деньги, и она их вкладывала, пользуясь советами других людей, но в конце концов поступала так, как сама считала нужным. Она всегда процветала, всегда множила свое состояние, и оно достигло невероятных, просто сказочных размеров. Как говорится, деньги к деньгам.

– Да, это мне понятно. Если состояние велико, оно должно расти. Но чего она сама добивалась, что она получила?

– Вы только что сами ответили: власть.

– И она здесь живет? Или…

– Она ездит в

Америку и Швецию. Да, она выезжает, но нечасто. Она предпочитает сидеть здесь, в центре паутины, как громадный паук, и держать в руках все нити – и финансовые, и другие тоже.

– Что это за «другие нити»?

– Искусство. Музыка, живопись, литература. А также люди, молодые люди.

– Да. Можно было бы и догадаться. У нее прекрасная коллекция картин.

– Наверху в замке их целые галереи: Рембрандт, Джотто, Рафаэль – и полные сундуки драгоценностей, среди них есть настоящие шедевры.

– И все это принадлежит одной-единственной безобразной, тучной старухе. Она хотя бы довольна?

– Не совсем, но уже близка к этому.

– Что же ей еще нужно?

– Она обожает молодежь, ей нравится над нею властвовать. Сегодня мир полон молодых бунтарей, и этому способствуют современная философия, современное мышление, писатели и все те, кого она финансирует и кем правит.

– Но как же… – Он осекся.

– Я просто не знаю. Существует необычайно разветвленная сеть. Она в некотором смысле стоит за этой сетью, поддерживает довольно странные благотворительные акции, подкармливает искренних филантропов и идеалистов, учреждает бесчисленные стипендии для студентов, художников и писателей.

– И все же вы говорите, что это не…

– Нет, это далеко не все. Готовится грандиозный переворот, в результате которого возникнет рай на земле, который уже тысячу лет обещают разные вожди, религии, мессии, учителя типа Будды, политики, – тот самый легко доступный, примитивный рай, в который верили ассасины, который обещал им их хозяин и который, как им казалось, они от него получили.

– Наркотиками она тоже занимается?

– Да, они ей необходимы, чтобы заставить людей покориться ее воле. Кроме того, с их помощью можно истреблять слабых, тех, кто, по ее мнению, уже ни на что не годен, хотя когда-то подавал надежды. Сама она не принимает наркотики, у нее сильная воля, зато они – самое легкое и естественное средство для истребления слабых.

– А как же сила? Одной пропагандой многого не добьешься.

– Ну конечно же нет. Пропаганда – это лишь первый этап, когда, кстати, огромное количество оружия доставляется в неразвитые страны, а оттуда – в другие места. Танки, пушки и ядерное оружие идет в Африку, в Южные моря и Южную Америку. В ЮАР затеваются большие дела: молодых ребят и девушек обучают военному делу, там громадные склады оружия и отравляющих веществ…

– Кошмар! Откуда вы все это знаете, Рената?

– Кое-что слышала, а кое-что разузнавала сама.

– Но вы, вы и она?…

– Даже в самом тщательно продуманном проекте всегда найдется какое-нибудь уязвимое место. – Она внезапно рассмеялась. – Видите ли, когда-то она была влюблена в моего дедушку. Глупейшая история. Он жил в этих местах, у него был замок в миле отсюда.

– Тоже гений?

– Вовсе нет, он был просто хорошим охотником, красивым распутником и очень нравился женщинам. Так что поэтому она в некотором смысле – моя покровительница, а я – одна из ее новообращенных или рабынь! Я на нее работаю: ищу для нее людей и выполняю ее поручения в разных странах.

– Правда?

– Что вы хотите этим сказать?

– Да

нет, ничего.

Он посмотрел на Ренату и снова вспомнил аэропорт. Он работает на Ренату и с Ренатой. Она привезла его в этот замок. Кто отдал ей этот приказ? Большая, громадная Шарлотта в центре своей паутины? В определенных дипломатических кругах он имел репутацию ненадежного человека. Возможно, он мог бы быть полезен этим людям, но полезен в ничтожной мере и в довольно оскорбительном смысле. И он вдруг подумал, с множеством вопросительных знаков: «Рената??? Я рискнул ей помочь во Франкфуртском аэропорту, но я не ошибся, все прошло нормально, и со мной ничего не случилось. И все-таки: кто она и что собой представляет на самом деле? Я не знаю, я не могу ни в чем быть уверен. В нынешнее время вообще нельзя быть уверенным ни в ком, абсолютно ни в ком. Может быть, ей приказали меня добыть и вся эта франкфуртская история была умело спланирована с учетом моей склонности к риску специально, чтобы я поверил Ренате и стал ей доверять».

– Давайте снова пустим лошадей в галоп, они уже слишком долго идут шагом.

– Я не успел спросить: какова ваша роль во всем этом?

– Я выполняю приказы.

– Чьи?

– Всегда существует некая оппозиция. Есть люди, которые подозревают о грядущих событиях и убеждены, что этого не должно случиться.

– И вы на их стороне?

– Да, я так говорю.

– Что вы имеете в виду, Рената?

– Я так говорю, – повторила она.

– А тот вчерашний юноша…

– Франц-Иосиф?

– Его так зовут?

– Это имя, под которым его знают.

– Но у него есть и другое, не так ли?

– Вы думаете?

– Но ведь он же и есть Юный Зигфрид?

– Вы таким его увидели? Вы поняли, что он играет именно эту роль?

– По-моему, да. Юноша-герой, арийский парень – в этой стране он непременно должен быть арийцем. Здесь ничего не изменилось: сверхнация, сверхчеловек. По происхождению их герой должен быть арийцем.

– О да, это тянется со времен Гитлера. Об этом не всегда говорят вслух, а в других странах этому не придают большого значения. Южная Америка, как я уже говорила, один из оплотов, а еще Перу и Южная Африка.

– А чем занимается наш Юный Зигфрид, кроме того, что хорош собой и целует ручку своей покровительнице?

– О, он прекрасный оратор. Он произносит речи, и его сторонники пойдут за ним до конца.

– Это и в самом деле так?

– По крайней мере, он в это верит.

– А вы?

– Думаю, я могла бы в это поверить. Ораторское искусство, знаете ли, страшная вещь. Удивительно, как может воздействовать на слушателей голос, как могут воздействовать слова, даже не особенно убедительные… Его голос звучит как набат, женщины плачут, вопят и падают в обморок, когда он к ним обращается. Вы сами это увидите. Вчера вы видели разодетый конвой Шарлотты: люди в наше время так любят наряжаться! Их можно увидеть повсюду, в разных местах они одеваются по-разному, некоторые – с длинными волосами и при бородах, девушки в струящихся белых ночных рубашках, и все они говорят о красоте и чудесном мире, мире юных, который будет им принадлежать, когда они как следует разрушат старый мир. Первая страна молодых была на западе Ирландского моря, не так ли? Все выглядело очень скромно, не так, как планируется сейчас: там были серебряные пески, солнечный свет и волны прибоя… Но теперь мы жаждем анархии, хотим разрушать и уничтожать. Только анархия устроит тех, кто ратует за нее. Это страшно, и это поразительно по своей жестокости, потому что неизбежно оплачивается болью и страданием…