Пастыри чудовищ. Книга 2
Шрифт:
– Да и всё это… – Следопытка неопределенно обвела округу рукой и мрачно заключила: – Не явится он.
Крыса говорила мне обратное. Вот если бы у вас всё было идеально – свиночка бы поискала чего хорошего за тридцать миль. А так – встречай своё обычное везение, Гроски.
Ожидание получилось коротким и до удивления каким-то пристойным. Вельекты хранили почти что молчание; «клык» накинул маск-плащ и потерялся в тени дуба. Лортен любовался звёздами и временами выдавал тихое: «О-о-о-о-о, как!». Мел тревожно вслушивалась в царящую повсюду вокруг атмосферу праздника,
Яприль выступил на сцену внезапно и с умеренным величием. В роще с севера послышался развеселый топоток, потом недоуменные вскрики гуляк: «Э-э, кто свинью потерял?» – и старый знакомец деловито вынырнул на поляну, уткнув нос в соблазнительный винный след.
И застыл, осиянный луною с небеси. Изумленно подняв рыло и уставившись на корыто перед собой. На морде свинюшки явственно отрисовалось: «Это всё мне? Мне одному?!»
Выглядел он так, будто его друзья все разом вспомнили про его давно забытый день рождения. Или он внезапно очутился в Чертогах Блаженств для алкоголезависимых яприлей.
– Ух ты ж! – разом озвучили Вельекты выражение на морде свиночки.
Яприль не слышал: он с благоговением на морде продвигался к чудесному корыту. Недоверчиво шевеля рылом, ибо – а вдруг мираж.
Шаг. Еще шажочек. Полусонный, неверящий шажочек, как когда ты идешь, распахнув объятия, к своей мечте. Рыло яприля затрепетало над корытом. Замерло, будто что-то осознавая.
Потом в корыто решительно нырнуло. Я сдержал вздох облегчения.
Нэйша было не видно и не слышно, Лортен перевернулся на бочок и тихонько бормотал что-то про тягу свиней к истинно прекрасному. Вельекты у меня за спиной упивались зрелищем и комментировали в голос:
– Он действительно пьяница, действительно!
– Ха! Я же тебе рассказывал, как эта скотина разорила мой погреб.
– Какой огромный!
– Ужасный!
– Ну нет, он даже милый, погляди!
Яприль в самом деле выглядел этакой домашней свинкой, только огромной и облачившейся к празднику в мягкий бирюзовый костюмчик с серебром. От всей души погруженная в корыто свинка, да. Булькающая, блаженно прихрюкивающая и вообще, всячески подающая нам надежду на благополучный исход.
Потом я услышал шепот Следопытки: «Эти твари уже совсем близко… теперь идут тихо. Идут сюда».
Внутренний инстинкт взвизгнул насмешливо и злобно – за миг до того, как тишина взорвалась криками, а из рощицы прямо по курсу посыпались темные фигуры. Фигуры яростно вопили всякое: «Эти уроды здесь!» – «Вали их совсем!» – «Где этот, мать его, директор питомника?!»
В фигурах смутно опознавались наши старые знакомые – те самые «удильщики», которые так хорошо познакомились с боевыми навыками устранителя. И те самые искатели сбежавшей невесты. Которые свели такое же приятное знакомство.
Компания явно объединилась на почве общих интересов «грохнуть нас всех».
Я отметил короткое движение в тени дерева: устранитель решил доделать то, что не доделал днем. А потом раздалось:
– Это кто это смеет оскорблять
Потом то ли среди «удильщиков», то ли среди «искальщиков» нашелся кто-то, кому Нэйш не отбил последние мозги.
– Это что там, яприль? – спросил голос этого здравого.
Тёмные фигуры начали замедляться и замерли совсем.
Яприль величественно поднял голову. С таким видом, как будто до него только что дошло: тут же и публика есть.
В наступившей звенящей тишине кто-то робко помянул мать-Аканту.
– Всхрую? – поинтересовался яприль у внезапных зрителей. Помотал головой, как бы говоря: «Чего явились-то?»
– Пухлик, – зашипела Мел. – Что он делает?
В этот момент яприль игриво подпрыгнул и исполнил, вне всякого сомнения, танцевальное па. Развернулся и принялся порхать по лужаечке всеми своими пудами. Лучась лунным блеском и радостно всхрюкивая.
– …ну, похоже, что сон про свинобабочек был в тему, – отозвался я малость деревянным голосом.
Специалист по бабочкам, который стоял рядом с Вельектом, молчал. И медленно, убийственно медленно продвигался вперед – и в опущенной ладони сверкнул серебристый блик – лезвие дарта.
– Нет показаний на устранение, – громким шепотом возвестил я. – Нельзя, знаешь ли, убивать свиночку за то, что она решила устроить танцульки.
Яприль самозабвенно вальсировал по травочке, изредка прерываясь на особенно хитрый поворот. И отмечая это заливистым «Уи-и-и-и!»
Свиночке были глубоко до омута все наши разговоры и все, решительно все придурки, которые перекликались там, во тьме: «Да что это делается?!» – «Да там яприль, и он танцует…» – «Чивоооо?»
– Пухлик, – шипела Мел справа. – Почему он не спит?
– Вон у Лортена тоже… был проблеск активности.
– Дивной активности, – нежно вмешался Лортен, который как-то незаметно переполз в сидячее положение.
– То есть, он так и будет, что ли?! – гнула линию Мел.
Я невольно вообразил, что начнется, если яприль растратит излишнюю дурь и опять ломанется в леса.
– Ну-у-у-у, возможно, нет. Если, скажем, допьёт.
– В смысле – допьёт?
– Ну-у, он ведь выпил не всё, как ты думаешь?
– А мне так кажется, он выпил достаточно, – прохрипел развесёлый Вельект.
Нападавшие торчали на прежних позициях, вытягивали шеи и по-прежнему поминали самых разных матерей.
– И как ты его заставишь допить?
– Боженьки, мы же, кажется, уговаривались, что я смешиваю, а? Я не нанимался подносить чарку этой чертовой твари!
«Уиииии, уиииии, хрюююю», – во всю мощь лёгких распевала чертова тварь пытаясь изобразить пушиночку всего-то в двадцать пудов. Земля лирично вздрагивала. Бирюзовые бока посверкивали, на них отражалось лунное сияние, и выглядело это достаточно празднично, вот только нам-то нужен был яприль спящий, а не яприль, желающий взять первый танцевальный приз на ярмарке в Аканторе.