Пастыри чудовищ. Книга 2
Шрифт:
Янист стоял на улице, опираясь рукой о стену деревянного сарая. Пытался отдышаться – тут всё ясно, в сарай вели кровавые следы. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: зверушки ухитрились вырваться, местные сторожа пытались их остановить и загнать обратно. Двадцать разъярённых йосс, угу. Может, были под хмельком? Точно, были: в жилых помещениях стояло четыре койки, и бутылок там было навалено гуще, чем в рыбацкой хижине. Ещё на полу валялась опрокинутая Водная Чаша с разлитой водой: вызвать помощь никто не успел.
В сарае тоже было порядком кровавых брызг: кого-то
– Гроски! Здесь кто-то есть!
Янист добрался до клеток первым.
А парнишка лежал скорчившись, неподвижно. Он собрал грязную солому с пола клетки – и закопался в эту кучу, распластался, будто груда грязного тряпья. Неудивительно, что мы не заметили его от входа – да и подойдя вплотную нельзя было сказать, как он там: спит, умер, ранен?
– Господин Аграст? – Янист торопливо возился с мощной щеколдой. –Халлен Аграст? Это вы? Вы ранены? Не бойтесь, мы пришли вам помо…
Стоило Янисту сделать пару шагов внутрь, как оказалось, что парень даже очень даже живой. Он подскочил и метнулся на выход, в обход Олкеста – и влип в меня на входе. И завизжал громче крысы у меня внутри.
– У-у-у-йдите! Нет! Закройте, закройте, закройте! Они сейчас придут, пу-пустите меня, закройте, закройте!!
Лет ему, наверное, было около восемнадцати – а казался он безумным стариком, с выпученными глазами, перекошенным лицом и слюнями изо рта. Дорогая охотничья куртка порвалась, штаны были располосованы, на голове – солома, перемешанная с такими же соломенными волосами. И визг напополам с рыданиями – тонкий, пронзительный, тревожащий звук:
– У-у-у-йдите! Нет! Они всех, всех, всех!.. Закройте!
– Господин Аграст? – пытался в это время Янист. – Вот, вам нужно выпить это зелье… скажите, вы ранены? Послушайте, нас послали к вам… Нэйш, какого чёрта, можешь его придержать?!
Устранитель подошёл с полуудивлённым видом. И молча закатил парню две полновесные оплеухи – справа и слева. Пациент охнул, выпучил глаза и вытянулся в струнку.
– И я не это имел в виду, – отчеканил Янист, заливая в болезного успокоительное. – Эй… эй… послушайте, мы вам поможем. Господин Аграст? Да?
Парень наконец-то обмяк и стал стремительно сползать на землю. Прихватив при этом меня за отвороты куртки – так что я невольно его придерживал, когда он наконец-то прошептал:
– Вы от папы, да? – и после этого разрыдался, повторяя: «Уведите меня, уведите меня скорее, уйдем отсюда, уйдём, а то они вернутся», – больше от Халлена Аграста ничего добиться не удалось.
– К реке долго, нужно уходить к озеру, вызывать «поплавок», – пробормотал Янист. – Здесь ведь Чаша разбита? Значит, оттуда вызывать. Господин Халлен, вы идти сможете?
Паренёк, давясь воздухом, кивал: уйдем, да, давайте быстрее уйдем. И размазывал сопли о мою куртку. Нэйш жестом показал, что – почему бы и нет, можно и к озеру.
А вот мне полагалось бы обрадоваться тому, что мы покидаем бывшую ферму. На которой полно клеток и останков бывших
Однако крыса орала всё громче и злее.
Олкест опять пошёл впереди, а Нэйш – замыкающим. Посередине выступали мы с добычей: я подставлял плечо трясущемуся и всхлипывающему Аграсту и едва сам удерживался от того, чтобы не подвывать.
Как только мы отошли на сто шагов по тропе – парнишку понесло так, что и спрашивать не надо было.
– Я не виноват, это всё отец, это… я говорил, что плохо кончится, и что они опасные твари, и что они вырвутся, я знал, что это плохая идея, а он говорил – меха, и охота, всё вместе, а я не виноват, я всегда ему говорил: надо больше охранников, и ещё они пьют, а он… не слушал, и я не виноват… а лошадь, у меня убежала лошадь…
Триста шагов. Мы остановились и дали глотнуть парню воды из фляжки. Плюс укрепляющее. Но слова всё равно лились и лились из глотки, пополам с рыданиями, сквозь зелье и воду.
– А мы с охотой сюда… я не виноват, а все слышали – тут дичи много… решили – сюда с охотой… а я предупреждал, я знал, что будет что-то не то… и я боялся, что они найдут, и я хотел проверить, чтобы спрятали крепче, замаскировали артефактами. А сторожа, они постоянно пили, всё время виски, я не виноват, и я не знаю, кто это сделал, кто из них мог такое сделать, только было уже поздно, было совсем поздно…
Он выстанывал своё признание мне в ухо – обвивая, как вьюнок, за шею, повисая всем невеликим весом. О том, как он поскакал к ферме, не доезжая до неё – услышал шум, а потом вой йосс. Сторожа подрались и открыли клетки, так уже бывало, только раньше зверей удавалось собрать, а теперь всё было иначе. И лошадь…
– Лошадь… у меня убежала лошадь. Я хотел скакать назад, предупредить остальных… а она испугалась, убежала. И я не успел… только крики…
Я хотел было спросить – с чего йоссам нестись на охотников в ночи. Кровью там кто-то, что ли, перемазался? Потом спохватился, что парень вряд ли и знает – и вообще, он же не может ответить, потому что плачет.
Он плакал не меньше ста шагов – потом заговорил опять. О том, как он пытался найти лошадь, влез в кусты кровяницы и разодрал руки. Как побежал обратно к ферме (понятно, что за ним не сразу вышли на охоту – хватало другой крови). Укрылся в клетке, пересидел. Потом ещё пытался… к озеру, но в темноте не нашёл тропу, а за ним погнались йоссы, он слышал их сзади, и потому опять свернул, залез в клетку, закрыл защёлку…
– А второй? – спросил я. – Сторож, который тоже бежал?
Последнее слово перечеркнул короткий полулай-полувой: «Харруоуу!» шагов за пятьсот от нас к северу. Парнишка задохнулся, стиснул пальцы у меня на плече… или это он на миг раньше?
Я оглянулся на Нэйша: устранитель стоял с откинутым капюшоном. Вслушивался и вглядывался – всей белоснежной натурой.
– Разведчики, пока что далеко, – провёл пальцем направление. – Где-то там может быть вся стая.
– Нужно дойти до озера, – припечатал Олкест решительно. – Мы уже почти на полпути!