Пастыри чудовищ
Шрифт:
Вот тогда-то я и понял — что за «маленькое дельце» было у Джерка Лапочки и его дружка, как его там…
И показал в это жаркое утро очень даже неплохую скорость.
Через скрипучую калиточку в заболоченный парк я почти пролетел. Солнце решило побаловать и будто постукивало лучами-кулачками сверху — куда, мол? Если они ушли час назад — можно уже и не спешить.
Даже и не знаю — куда я летел и почему вообще не подождал, чем это кончится. Наверное, думал, что эти придурки точно все завалят, мало того — еще и наболтают лишнего. Уж я-то знал Джерка с его сотоварищем.
И Нэйш — уж точно не то задание, за которое
Надо всё как-то переиграть, — стонал внутри грызун, пока я пыхтел на бегу под солнышком. Остановить их, отослать, сказать — уберитесь вы, вы тут ничего не сделаете, тут нужны не вы… Если Нэйш с ними уже закончил — сказать, что мы незнакомы, вывернуться. В общем, сделать что-то, что-то…
Место разборки оказалось за полуобвалившейся беседкой. На уютной полянке, окруженной кустами и валунами, трава самую малость была примята. И из-за беседки и кустов я не смог охватить зрелище взглядом сразу.
Даже и не знаю, что я на самом деле ожидал увидеть. Наверное, то же, что в «Семи рыбках»: скрюченные тела и Нэйша, поправляющего сюртук. Даже начал готовить фразочки типа: «Это еще кто? И рожи-то какие незнакомые».
Но Единый, Перекрестница, или кто там на небесах отвечает за сюрпризы, решили меня удивить.
Потому сперва я увидел поправляющего куртку Джерка Лапочку.
Потом — его дружка, как его там. Подбоченившегося и опустившегося арбалет.
Рихард Нэйш стоял перед ними на коленях.
* * *
На полсекундочки, половину глупого мига — захлестнуло облегчением. Растворило в злорадных мыслишках наподобие «Ну, вот одной проблеме и конец, чудненько, чудненько». Целых пять шагов я наслаждался распрекрасной картиной: Нэйш на коленях — подумать только! — руки связаны или скованы, ребята из Гильдии торчат себе расслаблено прямо над пленником.
На шестом шаге явился крысиный визг. Такой, будто крысу поджаривали на медленном огне. И я остановился, малость не дойдя до честной компании.
— Боженьки, что тут творится-то, а?
— А-а-а, Сорный!
Джерк распахнул мне объятия сходу. Его вечный компаньон вскинул было арбалет, но тут же опустил. Медленно этак, рисуясь.
— У нас вот небольшая беседочка с твоим напарничком, Сорный, — разливался Лапочка, изображая жест бывалого фокусника. — Решили вот с утра пораньше свести с ним знакомствие. У тебя же, вроде, были с ним какие-то проблемочки? Ну вот, ты теперь считай — их нет. Всегда рады другу помочь, м-м-м?
— Рука руку моет, — поддакнул Батти (или как его там?). Щербато и недоумисто ухмыльнулся.
— У тебя есть друзья, Лайл? — не остался в стороне Нэйш. — Надо же. Представишь?
Будьте знакомы, господин устранитель — это два идиота, которые только что поздоровались со мной девизом Гильдии. Два идиота — это наш «клык», который, кажись, возомнил, что он на светском рауте.
— А он забавненький, ну надо же, — Джерк потирал лапки и облизывался. Махал мне — подзывал поближе. — Такой беленький, такой гладенький, такой… недешевенький. И покладистый, просто душка, а нам же очень нравятся покладистые, м-м-м? И хлопот-то не доставил, такой разумненький!
«Хороший мальчик» растянул губы пошире, глядя немигающим взглядом того, кто настроился пообедать двумя придурками из Гильдии.
— Не доставил хлопот? — удивился я. — Прямо как-то, знаете ли, даже и не верится.
Джерк в ответ запустил в меня смешочками — легкими, как бумажные шарики из плевательной трубки. И начал заверять, что главное же найти общий язык, и вот они его прекрасно нашли, никаких просто проблемочек…
Я видел как минимум одну большую проблемочку. Размером с живого Рихарда Нэйша. У которого такой вид, будто он в полнейшем восторге от происходящего. Притом, что «клык» безоружен, стоит на коленях, а руки у него скованы… нет, связаны.
Связаны спереди.
Солнце нещадно палило макушку, и в знойном мареве расплывалась тупая болтовня Джерка Лапочки. Терялась, как звон мошкары. Оставалась только пронизывающая до костей улыбка человека, который стоит на коленях.
Они связали ему руки. Спереди.
Не сковали оковами, блокирующими магию. Связали. Связали спереди.
Черти водные — их что, не предупреждали, с кем они дело имеют?!
— …а, Сорный?
Вздрогнул, вынырнул из мутного марева, непонимающе хлопнул ресницами.
— Говорю — ничего не хочешь сказать на прощаньице своему напарнику-дружочку? Может, он даже немножко проникнется и попросит у тебя прощеньица за обидки, м-м-м?
— Да, Лайл. Ничего не хочешь мне сказать?
«Давай, Лайл, — вкрадчиво шепчет усмешечка, — ты же понял, да? Ты уже понял, что им конец. Но теперь же есть еще ты. Что предпримешь?»
Крыса остервенело взвизгнула, подпрыгнула, и мысли понеслись и заскакали наперегонки с ней. Двое идиотов стоят слишком близко, арбалет опущен, Джерк поигрывает ножом. Крикнуть этому, как-его-там-Бетти, чтобы стрелял прямо сейчас — черт, он же не успеет даже поднять арбалет, сколько там надо Нэйшу, чтобы вскочить на ноги и обезоружить обоих? На такой дистанции наверняка справится быстро, начнет, как только я рот открою, не годится. Если крикнуть и одновременно метнуть нож? Я за десять шагов, вдруг он не успеет увернуться, да кого я обманываю, успеет, он же на меня и смотрит, а идиот-как-там-бишь-его-Багги не успеет выстрелить, а если он только ранит Нэйша — я со своей попыткой буду точно покойником…
— Только ты уж не порти ему личико, Лайл, личико, говорю, не порти, — ворковал Лапочка сизым голубем, — ценненький товар, мы ведь для того и в живых оставляли, понимаешь. Такие на рынке в Тавентануме ох как ценятся, а у нас тут как раз есть, кому сбыть… эх, Сорный, тут тебя разыскивал кой-кто — но об этом потом будет беседочка, ха, разговорчик.
А если попробовать сблизиться, обойти Нэйша сзади, заговорить зубы и ему, и этим ходячим трупам… да нет, не даст возможности, у меня только один ход, и как раз его он и ждет — неужели и повязали его так легко, потому что решил устроить мне испытание? Что тогда… метнуть нож в затылок Джерку, со Стрелком Нэйш уже сам разберется, нет, не годится, он знает теперь, что я из Гильдии, он думает — я навел этих оболтусов на него, он этого тебе не спустит, тебе конец так и так, Гроски…