Патологии
Шрифт:
Я видел Васю краем зрения, я читал в это время; Вася двумя легкими шагами достиг бойницы и кинул гранату.
Ниже этажом ухнуло.
– Вася, ты что охуел?
– закричал Костя Столяр, подбегая к Лебедеву, все ещё стоящему у окна.
В общем, обошлось.
– Вы представляете, что такое ехать с гробом к матери?
– Семёныч зло смотрит на нас, собравшихся в актовом зале, и совершенно не смотрит на Старичкова, который понуро, как ученик, стоит перед парнями, справа от Семёныча. Рядом с Семёнычем сидит неизменно строгий Андрей Георгиевич -
«Кто он такой?» - думаю.
– Вы представляете, что такое приехать и сказать матери, что ее сын погиб не героем в бою, а его угробил какой-то мудак? Ты знал, что граната без чеки?
– Знал.
– Зачем ты ее дал Лебедеву?
– Я не думал, что он ее будет раскручивать.
– Федь, ну как я мог подумать, что ты мне гранату дашь без чеки и ничего не скажешь, - сказал Лебедев с места.
– Я готов искупить кровью, - тихо говорит Старичков.
– «Готов искупить»?
– передразнивает его Семёныч.
– Вы ещё войны не видели!
– обращается он ко всем.
– Это я вам говорю. Не ви-де-ли! «Бах-бах-бах», постреляли из автоматиков, боевики вашу мать! Вот когда, блядь, клюнет жареный петух, - Семёныч снова обращается к Старичкову, но не смотрит на него, - я посмотрю, как ты будешь искупать!
– Домой поедешь!
– безо всякого перехода говорит Семёныч и впервые брезгливо оборачивается на провинившегося, - А здесь пацаны будут за тебя искупать. Собирай вещи.
– Сергей Семёныч… - говорит Старичков.
– Всё, свободен.
Сопровождать Старичкова в аэропорт поехали начштаба и мы со Скворцом. Вася Лебедев напросился в водилы. По дороге я избегал со Старичковым разговаривать, да и у него желания с нами общаться явно не было.
Вася всё порывался его развеселить, но он не откликался.
«Странно, - думал я, - Вася, который чуть не взорвался и к тому же остаётся здесь, успокаивает Старичкова, который вечером будет у жены под мышками руки греть… или Старичков не женат?».
Федя, как казалось, равнодушно смотрел в окно; но уже в аэропорту, выходя из машины, я увидел, что он плачет.
«Повезло ему или нет?
– думаю я.
– Вот если бы меня отправили, я бы огорчился? Всё-таки домой бы приехал, к Даше…»
Я понимаю, что мне не хотелось бы, что бы меня отправили домой. Это было бы неправильно - уехать и парней оставить. Мне кажется, все наши бойцы именно так рассуждают. Со Старчковым даже никто не попрощался. Не потому, что вот его все вдруг запрезирали, просто потому, что он отныне - отчуждён. Да и сам Федя только Филю, пса своего обнял. Филя и не понял, что хозяин уезжает.
Начштаба пошел в аэропорт.
На крыше аэропорта стоят буквы «Г», «Р», «О», «З», «Н», «Ы», «Й».
Слева от аэропорта плац, маршируют солдатики.
«Им, может, умирать завтра, а их маршировать заставляют. Что-то тут не правильно…» - думаю.
Старичков, следом за начштаба выходит из «козелка», вытаскивает свой рюкзак. Взяв за лямки, волочит его по асфальту в сторону автовокзала.
Вася выскакивает, окликает
Вася, пожав плечами, садится в машину.
Проходящий мимо усатый майор строго смотрит на Старичкова. Тот останавливается, не дойдя до аэропорта.
– Санёк, хочешь домой?
– спрашиваю я Скворца.
– Нет, - отвечает.
Появляется наш начштаба, молча проходит мимо Старичкова, идет к «козелку».
– Рейс отменили, - говорит начштаба.
– Чего делать-то?
«Тоже, - думаю, - капитан, - совета спрашивает».
– Давай его до Рязани подбросим?
– весело предлагает Вася, и в знак полной готовности хватает обеими руками руль.
– До Рязани далеко… - говорит начштаба серьёзно.
«Интересно, - думаю, - он действительно тупой или просто такой вот человек?»
Начштаба явно раздумывает, вызвать ли ему Семёныча по рации, на запасной волне, чтобы спросить, что делать, и сомневается, не покажется ли он при этом слишком бестолковым.
– Поехали на базу, - насмешливо говорит Лебедев, - Завтра отвезём.
Начштаба неопределенно кивает головой, и Лебедев, как мне кажется даже не заметив этого кивка, высовывается из машины и зовёт Старичкова.
Тот оборачивается, кивком спрашивает, что надо, но Вася не отвечает, заводит машину. Старичков нехотя идёт к «козелку».
Он открывает дверь и молча смотрит на нас.
Такое его поведение начинает раздражать.
«Он что, презирает нас всех теперь?» - думаю я.
– Садись, - говорит Вася.
– Твой самолет улетел.
– Чего такое?
– цедит сквозь зубы Старичков.
– Садись, говорю.
На базе Старичков хмуро вытащил рюкзак и прошел мимо курящих пацанов в спортзал. Те посмотрели на него иронично, как на новичка. Я, улыбаясь, прошел за Старичковым в «почивальню».
– Не раздевайся, - говорит мне Шея.
– А чего?
Шея не отвечает на вопрос, - приглядываясь к пацанам, выкликивая поименно, собирает кроме меня Хасана, Диму Астахова и Женю Кизякова. Отправляемся в кабинет Черной метки.
– Чего случилось, взводный?
– интересуется Астахов по дороге.
– Попросили собрать пять надежных ребят. За неимением надежных остановился на вас, - говорит Шея серьезно, открывая дверь в кабинет. Нас молча ждут: Андрей Георгиевич и Семёныч.
– Хасан, знаешь дом шесть по улице Советской?
– спрашивает Чёрная метка, когда мы рассаживаемся.
– Знаю, - говорит Хасан.
– Точно, помнишь, где он? Ты ведь давно в Грозном не был?
– спрашивает Семёныч.
– Я здесь жил. Я помню, - отвечает Хасан.
Чёрная метка пишет на листочке цифры - 6 и 36.
– Это номер дома и номер квартиры. Здесь живет Аслан Рамзаев. По оперативным данным, он находится в городе, приходит ночью домой. Надо его аккуратно взять и привести сюда. Ночью или утром. Выбирайте, когда удобней.
«Во, бля…», - думаю я ошалело.
– Насколько аккуратно?
– спрашивает Шея.