Patria o muerte
Шрифт:
— Надо бы не курить сначала, а профилактику сразу провести, на всякий случай, во избежание, так сказать.
Вынул из рюкзачка пластиковую бутыль с холодным мате, Алехандро из тубуса, который достал из набедренного кармана, вытряхнул таблетку, тут же ее проглотил и запил. Ненадолго задумался — встреча со связником состоялась, все нужное получено, теперь можно перебираться на правый берег Параны, по мосту с издевательским названием. Да потому что будь он действительно тем сооружением, о котором вещали политики, соединившим жителей парагвайского Сьюдад дель Эсте и бразильского Фос-ду-Игуасу, то на нем бы никогда не наставили решеток, и не устраивали порой «шмон» пограничники «касадорес». Даже в аргентинском Пуэрто-Игуасу такого не случалось, хотя именно всю провинцию Мисьонес силой оружия отобрали у Парагвая
Вот такие выкрутасы порой выдает история — три города в пучке, близь друга, на одной реке, а обиды жителей друг на друга, как ни странно, большие, издревле накопившиеся взаимные счеты.
А разве об этом мечтали Симон Боливар и Эрнесто Че Гевера, чтобы народам политики барьеры возводили?!
Но мысли снова вернулись в практическое русло — возвращаться в отель вряд ли стоит, опасно. Ему реклама в газетах и интернете по поводу чудом спасшегося в «заднице дьяволе» ученом не нужна. Хотя если подать в суд, то национальный парк ему нешуточную компенсацию заплатит, с четырьмя нулями сумма выйдет, а то и с пятью, при хорошем адвокате. Но его «настоящего» сейчас тут как бы нет, и появляться не стоит — документы ведь фальшивые, честно говоря. Вернее, подлинные, сейчас на «коленке» паспорта не делают, прошли те времена. Но «светить» ими без нужды нельзя, хотя парагвайцы его и «вытащат» из узилища. Будь он не под «личиной», устроил бы немедленно вселенский переполох — это не статьи в ученых журналах, тут гораздо лучше — его имя протрубили по всему миру, сейчас бы достал из футляра айфон, устроил прямой эфир с места действия, онлайн, притворился искалеченным, истошно взывал о помощи. Вот тут бы и понеслись события, первая новость в здешних пабликах, оглушительная.
— Нельзя, никак нельзя, не та я сейчас «персона». Хотя деньжат «срубил» бы немало, на многое бы хватило. А уж подписчиков бы добавилось…
Алехандро тяжело вздохнул — за это десятилетие своей «второй жизни» он научился скрывать эмоции. И только сейчас, сидя на камнях у бурлящей реки, в которую свалился вместе с подмостками, как тот артист «погорелого театра», он мог убрать на минуту «личину».
Но теперь придется ее снова надеть, эту надоевшую за десять лет «маску» — долг и честь превыше всего, и никто от этой ноши его не избавит, даже сама смерть. И крепче любых уз его связывает та клятва, которую он принес у постели умирающего «команданте»…
Этот «мост дружбы» связал через полтора века две отвоевавших страны…
Глава 2
— Впору сойти с ума. Выходит, меня действительно занесло в «кулес дьябло», только непонятно в каком времени «он» мной пердел…
Алехандро прыснул от собственной шутки, пусть невеселой, хотя на самом деле несколько часов тому назад сходил с ума, причем в самом прямом смысле. Мозги встали на раскоряку, покрывшись безумием после первой четверти часа начала пути. Иначе не скажешь — вместо относительно ухоженного леса национального парка самые натуральные заросли, пусть и не сельва, тогда бы хана настала — без мачете бы не пробрался. Вот тут мужчину пробил жуткий страх — такое было возможно только в кошмарном сне, но все с ним происходило наяву. Можно подумать, что он блуждает по кругу, если бы не шел по компасу, хорошо, что никогда с ним не расставался, благо в одном браслете смонтированы вместе с часами.
И что самое страшное — никаких следов цивилизации от слова совсем. Ни одной натоптанной людьми тропинки, нет брошенных окурков или оберток — ощущение, что он вообще попал в заклятое место без всяких признаков существования человечества. И только через несколько часов мучительного пути Алехандро в том полностью уверился — пропали заасфальтированные шоссе вместе с селениями, словно их никогда и не строили. Эфир, который он несколько раз прослушивал, пуст как пластиковая бутылка — в наушниках только шум и никаких радиоволн. И вот случилось главное — два больших города, и отнюдь не только по местным меркам,
Однако есть множество нюансов — вполне узнаваемые края, ему хорошо знакомые по той самой прежней жизни, до попадания в «задницу». «Привязки» им были проделаны уже десятки раз, и от полученных результатов волосы вставали на голове дыбом.
— Никогда бы не поверил в путешествия во времени, если бы сам таковым «странником» не оказался. Вот такая для меня «жопа»…
Мужчина усмехнулся — теперь после того как прошла паника, он начал думать вполне рассудочно, эмоции больше не захлестывали.
— Одно хорошо — люди здесь живут, осталось только их найти!
Действительно — во всех злоключениях виновата «задница», проход через которую стал своего рода «временным порталом», который его перебросил в непонятно какую эпоху. На той стороне Параны, парагвайской, виднелись несколько хижин, но судя по всему давно оставленных — крыши провалились. Да и на его берегу везде видны следы оживленной человеческой деятельности — протоптаны дорожки, одна из которых уходила на юго-запад, до нее он просто не добрался. Есть старые кострища, но пепел с углями давно слежавшийся, а два поставленных навеса рухнули задолго до его прихода. Срубленные деревца сказали ему о главном — эпоха железа уже наступила, на древесине были хорошо видны характерные следы от работы не топором, именно мачете, которыми все местные жители умеют пользоваться с детства. Это означало одно — конкиста уже прошла, и аборигены вовсю используют металлические орудия. Причем в самом широком обиходе, раз даже в таком затерянном краю, которые в северных странах недаром называют «медвежьими углами», есть следы явно осмысленной деятельности.
— Мне бы на самих людей посмотреть, тогда бы точно понял, в какое время попал. Но мачете с иезуитами пришло, их в провинции Мисьонес много тогда было — десяток миссий, само это название о том говорит. Все их селения чуть южнее, на Игуасу их никогда, то есть сейчас, не имелось. Так что если пойти туда с утра, то уже завтра выйду к обжитым селениям. Хотя…
Алехандро надолго задумался, еще раз внимательно осмотрел окрестности, особенно противоположную сторону реки. На зрение моряк никогда не жаловался, пригляделся, машинально сощурив глаза, и вскоре выругался с немалым облегчением в голосе.
— Отставить правление иезуитов — они уже в прошлом, даже с нынешней точки отсчета. Сейчас все гораздо позднее по времени. Если не ошибаюсь, то на том берегу я сейчас вижу остатки пристани. Да, именно так — а для чего тогда бревна городить? Зачем их вбивать в речное дно? Такие причальные сваи лодкам не нужны. Тут речь может идти только о пароходах, а они появились при старшем Лопесе, а это начало второй половины девятнадцатого века, и никак не раньше. А ведь это серьезная зацепка…
Возбуждение накатило приливной волной — Алехандро еще раз всмотрелся в бревна, страшась ошибиться в своих предположениях. Нет, за рекой были именно остатки разрушенной пристани, видимо смытой во время сезона мощных и продолжительных дождей — иногда паводки бывают серьезными, а построили пристань, судя по всему «тяп-ляп», наскоро, из дерьма, как говориться, возвели — а его первой волной и смывает.
— Пароходы здесь ходят, это точно — а вот плавания вряд ли регулярные, иначе бы берега уже были бы хорошо обжиты. Так что правление Лопеса-старшего идет, конец пятидесятых годов, хотя, вероятно, ближе к их середине, если вывод мой верен. До этого времени здешние реки и были главным препятствием в освоении региона. На парусах и веслах вверх против течения не заберешься, тут тяга паровой машины необходима, особенно на Паране или Парагвае, где оно достаточно сильное. Но ведь если селение на том берегу заброшено, то это означает…