Patria o muerte
Шрифт:
Пароход подходил все ближе и ближе, и Алехандро решил рискнуть — взял полотенце и футболку, и «просемафорил» по международному своду, прекрасно понимая, что стоящие на носу и на мостике люди его прекрасно видят, причем без помощи подзорной трубы. Тут был расчет именно на психологию — в Парагвае строительство пароходов вели исключительно англичане, и о своде сигналов, что уже распространялся по миру, не могли поведать здешним «речникам». Ведь моряков как таковых в стране сейчас просто нет, от Асунсьона до Буэнос-Айреса тысяча километров по прямой линии, а если все речные изгибы принять во внимание, то намного больше выйдет, раза в полтора. Весь расчет, что на мостике есть англичанин — их нанимали на пароходы, которые и дали сумасшедший по
— Хм, а там явно кто-то из британцев. Ход застопорили, спускают лодку. Так-так — а ведь к войне явно готовятся, солдаты в красных мундирах появились, и босоногие…
Алехандро прищурился — обуви он на «служивых» не увидел, в беленых полотняных штанах с голыми ступнями, без всяких ботинок. И с нескрываемым облегчением вздохнул — до «великой войны» вся парагвайская армия была босоногой, бюджет, тощий, как вымя выдоенной козы, подобных расходов вынести просто не мог, а потому обувь полагалась исключительно офицерам. А после катастрофы армии как таковой не стало, как и флота, и на восстановление потребовались годы. А тут целый пароход, да еще с солдатами — вывод напрашивался вполне логичный.
— Так — война или только началась, либо близко к ней, очень близко, ближе не бывает. Потому что эта лоханка, не имеющая никакой боевой ценности, уже отмобилизована, перестроена — ведь на ней установлена пушка, и не такого большого калибра — как у нас в училище, со времен войны Симона Боливара за независимость. Именно так, ошибки нет — это орудие на тумбе, и ничто не иное. Вот так дела, это я вовремя сюда попал, и знаю точно когда, так что узнать нужно не год, а только день.
Алехандро передернул плечами — мобилизация деревянных пароходов началась в Парагвае в начале 1864 года, когда стало ясно, что в воздухе запахло «порохом». Следующего раза просто не случилось — вплоть до войны за Чако, исключая внутренние «заварушки», Парагвай не воевал. Да и обмундирование у солдат стало совсем другое в те времена. Да и колесные пароходы подобного облика вымерли, что динозавры.
— Теперь надлежит вступить в первый контакт с аборигенами — так что смелей, «путешественник во времени». И помни присказку про наглость, что вторым счастьем может оказаться.
Напутствуя себя такими словами, Алехандро закинул на спину рюкзак, просунув руки в лямки, и стал спускаться с берега к урезу воды, к которому направлялась небольшая лодка с пятью «речниками». Четверо из них оказались солдатами, которые гребли веслами достаточно энергично, но отнюдь не слаженно, видимо, осваивали это умение в спешном порядке, как всегда бывает с «пехтурой», попавшей на подобное занятие. А вот пятый, расположившийся на корме, явно офицер — черного цвета мундир, сапоги в наличии, как и эполеты с мишурой на плечах и сабля, эфес которой тот сжимал ладонями. Лицо симпатичное — не юноша давно, но и не зрелый мужчина — лет двадцать пять, с бородкой и усами, под жарким южным солнцем взрослеют быстро, и кровь креолов дает о себе знать — многие конкистадоры бородки отращивали, без которых идальго тогда жить не мыслили.
— Вы просили о помощи, сэр?
Английский прозвучал настолько коряво, что Алехандро поморщился — сразу видно, что больше сотни слов офицер не знает, и считает настолько. И усмехнувшись, произнес длинную фразу на том же языке:
— Флажные сигналы, лейтенант, нужно изучать — Британия недаром несколько веков властвует над морями. Я понимаю, что служба на реке отнюдь не морская, но корабли есть корабли, тем более военные. Я не просил о помощи, я передал, что имею важное сообщение.
Судя по ошарашенному лицу парагвайца тот мало что понял, скорее вообще ничего. Вот только как-то подобрался, выпрямил спину — Алехандро говорил со свойственным англичанам высокомерием, а такие вещи любой осознает сразу, вон, как глаза гневно засверкали. Но лицо офицера
— Государственное дело, лейтенант, меня нужно немедленно доставить к «генералу». Но о том судить будет капитан корабля. Но добавлю — плавание до Асунсьона долгое, и я помогу вам разговаривать на английском языке гораздо лучше, и научу «флажной азбуке», а также принятых в Королевском флоте морских сигналах. Уточнять не стал, и так всем морякам в мире известно, что есть только один Ройял Нэви, сейчас самый могущественный на океанах вот уже как больше полувека со времени эпохальной Трафальгарской победы. И тут же представился, замаскированно устраивая «выволочку» офицеру — без этого никак не обойтись, надо с первых минут показать «кто есть кто» — банально выражаясь на кого «куры записаны».
— Я капитан де фрегата, или коммандер по званию Королевского Флота Алехандро Мария Паулино Гарсия де Мартинес, можете ко мне обращаться вне службы дон Алехандро, лейтенант.
Офицер чуть ли не в ступор впал от такого представления, да и невозмутимые прежде солдаты разинули рты. Один «босоногий» даже весло отпустил, но вовремя спохватился. Но парень опомнился, и, почтительно кивнув, сам представился в свою очередь.
— Только я альферес Родриго Унгрия, сэр, лейтенант у нас дон Анисето Лопес, он командует нашим пароходом, сеньор капитан де фрегата. Мы немедленно доставим вас на «Хехуи», дон Алехандро.
— Тогда в путь, дон Родриго, не будем терять время, поверьте мне на слово — сейчас оно драгоценно.
Алехандро ступил в воду и ловко запрыгнул в лодку, которая сильно качнулась — но он уже уселся на банку. Оттолкнувшись багром, солдаты снова взялись за весла, и сильно загребая, мичман начал отсчет, направились к пароходу, благо до него было рукой подать.
Алехандро внимательно рассматривал «Хехуи» — он впервые в жизни видел столь допотопное судно, но как военный моментально оценил перспективы его задействования в бою как около нулевые, или как сказали бы русские хреновые. Стало ясно, что парагвайцы напрасно надеяться на эти импровизированные канонерские лодки, превращенные из обычных пассажирских пароходов, своего рода речных «трамвайчиков». Надстройки с каютами с него недавно демонтировали, и правильно сделали, так как в большую мишень быстрее попасть можно, и что скверно — намного чаще. А команда и на палубе проживет, не в океанском плавании, вдоль берега селений много, везде на якорь встать можно.
Артиллерийская «мощь», вернее немощь, совершенно не впечатляла, в виду крайней убогости. На баке одна единственная «толстая» пушка, которую установили на поворотном круге — он сейчас вовсю используется, и благодаря ему сектор огня на оба борта и вперед, что важно во время речного боя с противником, который часто проходит на встречных контркурсах. Еще парочка мелких пушек у надстройки, по бортам поштучно стоят. В ствол кулак не пролезет — мелковаты они калибром, несерьезные для морской баталии, пусть даже она на реке будет.
Особенно плохо то, что корабль деревянный, корпус собран из толстых досок. Пусть даже там с фут толщины, что вряд ли, но это преграда только для пуль и картечи. От попадания ядер будут проломы, а если применят разрывные бомбы, то наступит полная хана. Взрывами разнесет все «внутренности», в хлам превратится паровая машина, а в бортах будут такие пробоины, что эта лоханка на воде больше пяти минут не продержится. И хорошо, что Парана не Амазонка — мало приятного тонуть в реке, где кишат пираньи и частенько встречаются всевозможные крокодилы. Впрочем, и здесь есть кайманы, и не так и мало — но эти рептилии не такие агрессивные, как те, с которыми можно встретится на Карибах. Там тонуть категорически противопоказано, а здесь вполне можно — сожрут только совсем уж неумелых пловцов, так что шансы имеются, и большие.