Патруль времени (сборник)

Андерсон Пол Уильям

Его предварительная подготовка была весьма поверхностной. Да и теперь он, конечно, не обрел энциклопедических знаний. Это было просто невозможно. Ранняя история Германии привлекала не многих исследователей; да и те были раскиданы по разным векам и странам. Слишком много происходило интересного и, казалось, более важного в других эпохах. Эверарду катастрофически не хватало достоверной информации. Никто, кроме него и Флорис, не изучал личность Цивилиса. Считалось, что это восстание не стоило хлопот, связанных с проведением полевых исследований: ведь оно ничего не изменило, если не считать, что Рим стал лучше относиться

к нескольким малоизвестным племенам.

«А может быть, так и есть, – думал Эверард. – Может быть, эти разночтения в текстах имеют вполне невинное объяснение, которое прозевали исследователи Патруля, и мы сражаемся с тенями. В самом деле, у нас ведь нет доказательств, что кто-то жонглирует событиями. Но каким бы ни был ответ, мы обязаны докопаться до истины».

На третий день он позвонил Флорис из отеля и предложил пообедать, как в их первую встречу.

– Отдохнем, поболтаем, о делах говорить не будем – разве что чуть-чуть. А завтра обсудим наши планы. Договорились?

По его просьбе она сама выбрала ресторан и встретила его уже там.

«Амброзия» специализировалась на карибско-суринамской кухне. Ресторан, тихий и уютный, находился на Штадтхо-удерскад, прямо на канале, рядом с тихой Музеум-Плайн. После симпатичной официантки к ним вышел чернокожий повар, чтобы обсудить – на беглом английском, – как приготовить для них заказанные блюда. Вино тоже оказалось превосходное. Они чувствовали себя словно на уютном островке света и тепла в бесконечном море мрака, и то, что все это могло исчезнуть навсегда, придавало ощущениям особую остроту.

– Обратно я бы прошлась пешком, – сказала Флорис в конце ужина. – Вечер такой чудесный.

До ее квартиры было мили две.

– Если не возражаешь, я тебя провожу, – охотно предложил Эверард.

Она улыбнулась. Волосы ее сияли на фоне сумерек за окном, словно напоминание о солнечном свете.

– Спасибо. Я надеялась, ты предложишь.

Они окунулись в тихий вечерний воздух. Прошел дождь, и на улице пахло весной. Машин почти не было, их шум лишь слышался где-то в отдалении. Мимо по каналу двигались лодки, и весла рассыпали в воздухе жемчуг брызг.

– Спасибо, – повторила она. – Все это восхитительно. Только такой вечер и мог ободрить меня.

– Ну и хорошо. – Он вытащил кисет с табаком и принялся набивать трубку. – Однако, я уверен, ты в любом случае довольно быстро пришла бы в норму.

Они свернули в сторону от канала и пошли вдоль фасадов старинных домов.

– Да, мне и прежде приходилось сталкиваться с ужасными вещами, – согласилась она.

Беззаботное настроение вечера, которое они старались сохранить, исчезло, хотя голос ее оставался спокойным.

– Не в таких масштабах, правда, – продолжила она. – Но я видела мертвых и умирающих после сражений, и смертельные болезни, и… Судьба часто бывает жестока к людям.

Эверард кивнул.

– Да, наше время стало свидетелем множества злодеяний, но в другие времена их едва ли было меньше. Главное отличие в том, что теперь люди воображают, будто все могло быть устроено гораздо лучше.

– Поначалу все это романтично, живое прошлое и все такое, но со временем… – вздохнула Флорис.

– Что ж, ты выбрала довольно жестокий период. Хотя по-настоящему изощренную жестокость ты бы нашла только в Риме.

Она устремила на него

внимательный взгляд.

– Не могу поверить, что ты сохранил какие-то иллюзии о врожденном рыцарстве варваров. Свои я растеряла быстро. Все они жестоки. Просто зверства их были менее масштабны.

Эверард чиркнул спичкой.

– Могу я спросить, почему ты выбрала для изучения именно их? Понятно, кто-то должен заниматься и этим периодом, но с твоими способностями можно было выбрать любое другое историческое сообщество.

Она рассмеялась.

– Меня пробовали переубедить, когда я закончила Академию. Один агент потратил несколько часов, расписывая, как мне понравится Голландия времен Брабанта. Пел он сладко. Но я уперлась.

– Отчего же?

– Чем чаще я вспоминаю об этом, тем непонятнее мне причины. Временами кажется, что… Если ты не против, я могу рассказать.

Он протянул руку. Флорис приняла ее. Она попадала в такт его шагам, но шла более мягко и пружинисто. Свободной рукой он держал свою трубку.

– Пожалуйста, расскажи, – сказал Эверард. – Я не копался в твоем личном деле – выяснил только самое необходимое, – но мне любопытно. Впрочем, в личном деле все равно не найти истинных мотивов.

– Думаю, начать надо с моих родителей. – Она устремила взгляд куда-то в бесконечность. Тонкая морщинка пролегла между бровями. Голос зазвучал почти как во сне. – Я их единственный ребенок, родилась в тысяча девятьсот пятидесятом году. – («И теперь намного старше, чем тебе исполнилось бы сейчас…») – Мой отец вырос в так называемой Голландской Ост-Индии. Ты помнишь, мы, голландцы, основали Джакарту и назвали ее Батавия? Он был молод, когда сначала нацисты вторглись в Голландию, потом японцы овладели Южной Азией. Он воевал с ними матросом во флоте, что у нас остался. Мама моя – еще школьницей – участвовала в Сопротивлении, работала в подпольной газете.

– Славные люди, – пробормотал Эверард.

– Родители встретились и поженились после войны в Амстердаме. Они все еще живы, ушли на отдых; он отказался от своего бизнеса, она – от преподавания истории.

«Да, – подумал он, – и ты возвращаешься из каждой экспедиции в тот же самый день, когда и уходишь, чтобы не упустить возможность видеться с ними, пока они живы, хотя им так и не известно, чем ты в действительности занимаешься. И внуков нет – тоже, видимо, переживают…»

– Они не хвастались своим участием в войне. Но у меня вся жизнь… связана?… да, связана с ней, с прошлым моей страны. Патриотизм? Называй это, как тебе нравится. Но это мой народ. Что сделало его таким, каков он есть? Откуда семена, каковы корни? Загадки истории буквально зачаровывали меня, и в университет я поступила на археологический факультет.

Эверард уже знал об этом, так же как и о том, что в легкой атлетике она добивалась почти чемпионских результатов и пару раз ходила в туристические походы по довольно опасным маршрутам. Это привлекло внимание вербовщика Патруля, который предложил ей испытания и, когда она прошла их, объяснил, что к чему. Собственно говоря, его завербовали примерно так же.

– Однако, – отметил он, – ты выбрала эпоху, в которой женщин жестоко притесняют.

Она возразила немного резко:

– Но ты видел отзывы о том, на что я способна. И сам знаешь, как ловко в Патруле умеют изменять внешность.