Паук в янтаре
Шрифт:
И в этот момент я поняла. Вот она, основа для иллюзии. Вот она, слабость Паука.
Подцепив пальцами конец плотной темной нити, я потянула…
К третьей неделе карнавального месяца празднества достигли своего апогея — давались самые пышные приемы, проходили самые многочисленные гуляния, а вечерами с прогулочных лодок на Большом канале запускали фейерверки и знатные и богатые семейства соревновались друг с другом на радость горожанам в яркости и продолжительности салютов.
Чинторьерро подвез нас к мраморным ступеням дворцовой площади в самый разгар
«Дикие лорды Ниаретта». «Притащил на площадь преступницу… Совсем страх потерял». «Одно слово, южане. Варварский народ». «А девка-то его, девка… Как скотину ведет — где ж такое видано?» «И этот туда же. А ещё законники…»
Бьерри сильнее сжал мой локоть. Я чувствовала, как под осуждающими взглядами толпы нарастает его внутреннее напряжение. Старому законнику было крайне неуютно принимать участие в подобном представлении, но главный дознаватель наотрез отказался оставлять меня на балу без присмотра, и Бьерри был лучшим, если не единственным человеком, кому можно было довериться. Надзиратель имел право сопровождать меня, знал, как обращаться с менталистами и избегать телесного контакта, и к тому же был с ног до головы увешан защитными амулетами. В отличие от нас — ни я, ни Паук, согласно плану, не могли иметь при себе лишних артефактов.
Паук вжился в роль пресыщенного и диковатого аристократа с пугающей легкостью. Он шел вперед с непоколебимой уверенностью, что все вокруг обязаны уступать ему дорогу, и люди отскакивали в стороны, подобострастно кланяясь. На главном дознавателе вместо привычной униформы законника красовался короткий камзол, расшитый темными кристаллами и драгоценными нитями гербовых цветов Ниаретта. Он обошелся без рубашки или платка, оставляя шею открытой для случайных касаний. Перчаток на нем также не было. Паук небрежно поигрывал коротким хлыстом, а правой рукой сжимал конец длинной цепи.
Цепи, крепившейся к плотному кожаному ошейнику, охватывавшему мою шею.
Темное платье заключенной сменило алое рубище, полностью закрытое, как того требовал закон, но лишенное плотного лифа, удобных юбок и хоть какого-то намека на женственность. Тяжелая ткань спадала до самого пола, узкие рукава закрывали пальцы. Так, должно быть, выглядели рабы или пленные в те времена, когда Иллирия расширяла свое влияние на море, устраивая бесконечные стычки с южными соседями.
У Паука и Бьерри были черные маски, мое же лицо на этот раз оставили открытым для жадных взглядов. Я немного жалела, что между мной и любопытствующими не было даже этой тонкой защиты. Все внутри буквально звенело от напряжения, натянутого словно струна, и мне пришлось вспомнить все строгие уроки отца, чтобы ни в коем случае не выдавать истинных эмоций, смотреть в пол и не поднимать головы.
Паук протянул старшему лакею тисненое приглашение на имя лорда Эркьяни и спутников. Мой неподобающий вид и цепь от ошейника в руках главного дознавателя привели слугу в откровенное замешательство. Но вступать в открытый конфликт с эксцентричным лордом
Произвести нужное впечатление, кажется, удалось. Оставалось самое главное…
В этот раз Паук много ходил по залу. Разговаривал с другими гостями, то и дело останавливался у стола с закусками, поигрывал бокалом вина, скучающим взглядом скользя по собравшейся на маскараде публике. Я следовала за ним как экзотическая зверушка на привязи, и Паук равнодушным голосом пояснял тем из своих собеседников, кто осмеливался задать вопрос, что заключенная наказана за попытку побега, а на маскараде она оказалась по его, лорда Эркьяни, прихоти. Маски не скрывали брезгливых взглядов аристократов, а слухи о моем положении распространялись по залу со скоростью несущегося к берегу шторма. Я отрешилась от этого, спряталась внутри собственного сознания и оттуда внимательно прощупывала магические образы гостей, выискивая Витторио Меньяри.
— Заключенная, — хлыст со свистом рассек воздух в считанных сантиметрах от моего лица. Я вздрогнула, заученно не поднимая взгляда. — Остаешься здесь. И помни: ещё хоть один шаг в сторону — и наказание не заставит себя ждать.
— Да, господин главный дознаватель, — послушно пролепетала я. — Конечно, мой господин.
Он нашел его. Я была уверена — он нашел его.
Паук перекинул конец цепи в руки Бьерри и знаком велел ему отвести меня в дальний конец зала, ближе к выходу. Законник хмуро кивнул.
— По… — он вспомнил о моей просьбе и закончил, грубо и сердито, — пошевеливайся. И без фокусов.
— Да, господин законник.
Я не увидела — почувствовала, как скривился Бьерри, услышав мои слова. Он окинул меня недовольным взглядом и повел сквозь толпу, короткими резкими окриками расчищая нам дорогу. Длинная цепь позвякивала в такт моим шагам.
Мы заняли условленное место у стены. Хмурый и раздраженный Бьерри отпугивал от нас любопытных лордов и леди. Воспользовавшись передышкой, я попыталась почувствовать Паука, но ни его, ни Витторио ощутить не удалось.
— Яни! — услышала я испуганный родной голос.
Высокая прическа Дари, украшенная ромилийскими изумрудами, промелькнула среди разряженной толпы, и вскоре я, наконец, смогла увидеть сестру. Она шла мимо гостей, мило улыбалась, пожимала кому-то руки, посмеивалась чьим-то шуткам, но от моего взгляда не укрылось, что сестра была очень взволнована. Ее светлая кожа казалась бледнее обычного, а тонкие пальцы нервно крутили брачный браслет.
При виде меня Дари застыла, не дойдя до нас пары шагов. Брови ее страдальчески изогнулись.
— Яни, — ее голос сорвался. — Я пришла сразу, как услышала, что ты здесь. И… — расширившимися от ужаса глазами она оглядела мое платье, ошейник и цепь. — Поверить не могу, что Доминико сделал с тобой такое. Это же настоящее варварство, Яни. Он… он воистину чудовищен!
Она повернулась к Бьерри, глаза ее гневно сверкнули.
— Я требую, чтобы с моей сестры сняли этот позорный ошейник. Немедленно.
Законник дернул плечом.
— Не положено, миледи, — отрезал он. — Это приказ господина главного дознавателя.