Паутина и скала
Шрифт:
Не успел Небраска ничего сказать, как он получил ответ. Ми shy;стер Крейн уже вышел из дома и шел через улицу, застегивая тол shy;стую полицейскую шинель и пояс. Остановился на миг погово shy;рить с мистером Шеппертоном, и Джордж услышал, как мистер Шеппертон торопливо, негромко спросил:
– В какую сторону он пошел?
Затем послышался чей-то крик:
– Это тот шеппертоновский черномазый!
Мистер Шеппертон повернулся и быстро зашагал к дому. Его жена и две дочери сгрудились в проеме открытой двери. Через крыльцо внутрь залетали снежинки. Три женщины, бледные, дрожащие, жались друг к другу,
Телефон в шеппертоновском доме неистово звонил, однако никто не обращал на это внимания. Джордж услышал, как мис shy;сис Шеппертон торопливо спросила взбегавшего по ступень shy;кам мужа:
– Это Дик?
Он кивнул и бесцеремонно прошел мимо нее к телефону.
Тут Небраска вновь пронзительно свистнул, заложив пальцы в рот, Рэнди пробежал мимо матери и стремглав спустился по ступенькам. Мать резко окликнула его. Рэнди не обратил на это внимания. Когда он подошел, Джордж увидел, что его изящное, худощавое лицо побледнело, как простыня. Глянув на Джорджа, он прошептал:
– Это., это Дик! – И после короткой паузы: – Говорят, он убил четверых!
– Из…- Джордж не смог договорить.
Рэнди молча кивнул, и двое бледных ребят с минуту при shy;стально глядели друг на друга, теперь полностью осознавая смысл страшного секрета, который хранили, доверия, которого не нарушили, с внезапным чувством вины и страха, словно ка shy;ким-то образом были повинны в случившемся преступлении.
На другой стороне улицы, в гостиной Саггза распахнулось ок shy;но, показался старик Саггз в одном халате, его зверское старчес shy;кое лицо раскраснелось от волнения, копна серебристо-седых волос растрепалась, могучие руки сжимали костыли.
– Он идет сюда! – прокричал старик, обращаясь ко всему миру. – Говорят, он ушел с Площади! И движется в этом направ shy;лении!
Мистер Крейн приостановился и раздраженно крикнул через плечо:
– Нет, он пошел по Южной Мейн-стрит. Направляется к Уилтону и реке. Мне уже сообщили из управления.
По всей улице заревели, зафыркали автомобили. Даже еще в то время больше половины семей, живших на этой улице, имело их. Джордж слышал, как на другой ее стороне мистер Поттерхем возится со своим «фордом». Он раз десять принимался вертеть заводную ручку, мотор было заводился, потом кашлял, фыркал и глохнул. Гас выбежал с чайником кипятка и лихорадочно стал за shy;ливать его в радиатор.
Мистер Шеппертон уже оделся. Ребята видели, как он бегом спустился по ступенькам заднего крыльца к гаражу. Рэнди, Брас и Джордж побежали подъездной аллеей ему на помощь. Распах shy;нули старые деревянные ворота. Он вошел внутрь и принялся за shy;водить ручкой машину. То был новый «бьюик». Машина вняла их молитвам и сразу же завелась. Мистер Шеппертон выехал задом на заснеженную аллею. Все ребята взобрались на подножку. Он рассеянно произнес:
– Ребята, останьтесь здесь. Рэнди, тебя зовет мать.
Но они влезли внутрь, и мистер Шеппертон не сказал ни слова.
Он поехал задом по аллее на предельной скорости. Выехав на улицу, они подобрали мистера Крейна. Когда свернули на Чарльз-стрит, их обогнали Фред Сэнфорд с отцом в «олдсмобиле». Они мчались в город на полной скорости. Все дома на Чарльз-стрит были освещены. Даже больница сияла огнями. Ма shy;шины выезжали из всех дворов.
– Он убил шестерых!
Джордж не знал, с какой скоростью они ехали, но на улицах в том состоянии это была опасная быстрота. Путь до Площади за shy;нял у них не больше пяти минут, но когда они приехали туда, то казалось, что весь город опередил их. Мистер Шеппертон поста shy;вил машину перед муниципалитетом. Мистер Крейн выскочил из нее и, ни слова не говоря, со всех ног помчался через Пло shy;щадь.
Все бежали в одном направлении. Со всех улиц, ведущих на Площадь, вливались люди. Бегущие мужчины виднелись темны shy;ми силуэтами на белом ковре Площади. Все направлялись к од shy;ному месту.
В юго-западном углу Площади, там, где в нее вливается Юж shy;ная Мейн-стрит, происходило столпотворение. Силуэты, мчащи shy;еся к густой толпе, напомнили Джорджу драку между двумя мальчишками на спортивной площадке во время школьной перемены.
Но затем Джордж услышал разницу. От той толпы неслись негромкий, нарастающий гул, угрожающее, настойчивое рычание такого тона и тембра, каких он еще ни разу не слышал, однако сразу же понял, что они означают. В этом смутном рычании яв shy;ственно слышалась кровожадная нотка. И трое ребят перегляну shy;лись с одним и тем же вопросом в глазах.
Такими свирепыми искрами, как теперь, угольно-черные гла shy;за Небраски еще никогда не сверкали. В нем бурлила пробудив shy;шаяся кровь индейцев чероки.
– Пошли, – негромко, торжествующе сказал он. – Они яв shy;но настроены решительно. Идем!
И стремглав бросился к густой, зловеще чернеющей толпе.
Едва ребята последовали за ним, на границе негритянского квартала раздался, усиливаясь, нарастая с каждым мгновением, один из самых зловещих, ужасающих звуков, какие только могут оглашать ночь. То был лай гончих на поводках. В нем, громком, заливистом, слышались их природная свирепость и жестокость людского обвинительного приговора.
Гончие появились быстро, они беззлобно лаяли вслед ребя shy;там, бегущим по темной, снежно-белой Площади. Подбежав к толпе, ребята увидели, что собралась она на углу возле скобяно shy;го магазина Марка Джойнера. Дядю Джорджа уже вызывали по телефону. Но Джордж услышал, как мистер Шеппертон раздра shy;женно выругался вполголоса:
– Черт, мне даже в голову не пришло – могли бы его захва shy;тить!
Несколько человек, выставив вперед руки, стояли цепочкой лицом к толпе, подступившей так близко, угрожающе, что они прижались к стеклу витрины, словно пытаясь всеми силами и до shy;водами защитить святость частной собственности.
Мэром тогда был Джордж Гэллетин, он стоял плечом к плечу и рукой к руке с Хью Макферсоном. Джордж Уэббер видел Хью, возвышавшегося на полфута над окружающими, его высокую су shy;хопарую фигуру, суровое, пылкое лицо, даже вытянутые костля shy;вые руки, странно, трогательно похожие на линкольновские, единственный его зрячий глаз сверкал в холодном свете углового фонаря с какой-то холодной, вдохновенной шотландской страст shy;ностью.
– Обождите! Стойте! Обождите! – воскликнул он. Его слова прозвучали громом среди гомона и криков толпы. – Этим вы ни shy;чему не поможите, ничего не добьетесь.