Паутина натягивается
Шрифт:
Нет, встречаться с армией монстров без магии или без, хотя бы, зачарованного оружия я совсем не хотел.
Мы торопились прочь, порой срываясь на бег, потом вновь возвращаясь к быстрому шагу. Из-за открытия Бездны Ольха нервничала больше всех — или, по крайней мере, больше всех показывала это внешне, — но страх не добавил ей выносливости. Впрочем, я сомневался, что и остальные ребята смогли бы без перерыва бежать все часы, оставшиеся до рассвета.
С восходом солнца страх Ольхи заметно уменьшился, и я прикусил язык, чтобы не проговориться, что монстрам
К середине утра мы вышли из леса на широкое открытое пространство — равнину, покрытую высокой травой, с виднеющимися дальше многочисленными круглыми холмами.
— В прошлый раз мы здесь не проезжали, — сказал я, разглядывая холмы, которые, для созданных природой, были слишком уж правильной формы. Дорогу мы так и не нашли и все это время двигались лишь в примерном направлении столицы.
— Я здесь не бывала, но слышала про это место, — проговорила Ашу, тоже внимательно оглядываясь. — Мы ушли от имперского тракта слишком в сторону. Это Долина Звездных Курганов.
Значит, каждый холм был гигантской могилой.
— Везет мне на города мертвых, — пробормотал я себе под нос и потом спросил уже вслух: — Как думаешь, те, кто здесь похоронены, не обидятся, если я заберусь на самый высокий холм, оглядеться?
Ашу поежилась.
— До того, как ты это сказал, мне и в голову не приходило, что мертвецы могут обижаться.
— А кто здесь похоронен, знаешь?
— Вроде как выходцы с какого-то разрушенного острова, — отозвалась она неуверенно. — В истории я не сильна.
Даже ее «не сильна» было куда лучше, чем мое почти полное невежество. Источниками моих немногих знаний истории были лишь хроники Старших кланов да жреческие рассказы об аватарах Пресветлой Хеймы. И ни те, ни другие ни о каких разрушенных островах не упоминали.
Карабкаться на самый крупный холм вместе со мной не захотел никто. То ли устали, то ли опасались обиженных мертвецов. К тому времени, как я поднялся — а холм был почти полмили в высоту — небо затянуло густыми серыми тучами. Наверное, только благодаря этому я смог увидеть в той стороне, откуда мы шли, поднимающееся над землей голубое свечение. В лучах яркого солнца это свечение наверняка бы потерялось.
— Бездна открылась еще вчера, — произнес рядом со мной незнакомый грустный голос. — Я надеялся, что она закроется, но свет становится только ярче.
Я резко развернулся. Рядом со мной над землей парил полупрозрачный силуэт человека. Мужчина лет сорока-пяти, с длинными седыми волосами, заплетенными в несколько кос и уложенными в сложную, вероятно ритуальную, полагавшуюся делать при погребении, прическу. Одет призрак был в длинное струящееся шелковое одеяние, напомнившее мне типпаю Кастиана, в которой тот спал в илусе.
— Это вы здесь похоронены? — спросил я после паузы, и когда призрак кивнул, добавил с некоторой неловкостью: — Надеюсь, вы не против, что я нарушил ваше уединение?
— О, нет, совсем не против, — тут же отозвался призрак. — Это большое удовольствие — встретить человека, который так сильно напоминает мне о моей смертной жизни.
Я моргнул, еще раз окинул призрака внимательным взглядом, потом посмотрел на себя. Ни на первый, ни на второй взгляд ничего общего между нами не
Призрак понимающе кивнул в ответ на мое явное недоумение.
— Пророчества, — сказал он таким тоном, будто бы это все объясняло. — Вся моя человеческая жизнь была посвящена пророчествам — их видению, их написанию и их толкованию. А вокруг вас, юный незнакомец, пророчества вьются будто амбициозные девицы вокруг единственного наследника знатной семьи.
— Пророчества, — повторил я растерянно. — Вокруг меня? То есть вы видите мое будущее?
— О нет, нет! — призрак замахал руками. — Судя по вашим словам, за время, прошедшее после моей смерти, искусство чтения пророчеств пережило сильнейший упадок. Во-первых, прочитать пророчество не получится без его записи, а записать без должных инструментов невозможно. Во-вторых, пророчество не есть будущее, а есть лишь его самая реальная вероятность.
— То есть пророчество может не сбыться?
— Скорее, может не сбыться его толкование. Например, — призрак прищурился, — в одном из этих пророчеств я вижу трон. Но что это означает? Вы будете служить трону? Вы взойдете на трон? Или же вы уничтожите его? Я не знаю. Я даже не знаю, что этот трон на самом деле символизирует.
— То есть трон не обязательно императорский?
— Не обязательно. Например, в старых книгах должность верховного иерарха Пресветлой Хеймы именовалась «Отражением небесного трона». Глядя на пророчества, рассеянные в этере вокруг вас, я даже не могу сказать, все ли они посвящены вам как герою, или же в каких-то из них вы выступаете как антагонист. А может и вовсе — лишь свидетель великого события. Конечно, будь я жив, будь Дом Звезд цел, будь мои инструменты при мне, я бы сумел это все определить, — призрак горестно вздохнул.
— А в этих пророчествах вокруг меня вы видите что-нибудь еще? — по идее, после всего, что происходило, наличие посвященных мне пророчеств не должно было удивлять. Не должно, но все же удивило. Было странно представить, что кто-то когда-то предсказал мое появление и, самое главное, мои дела, причем еще до того, как я решил их совершить. А если бы я передумал и выбрал другой путь?
— Вижу, — кивнул призрак. — Но, как и с троном, без какой-либо ясности. Вижу темный океан, в котором движутся еще более темные тени, вижу пожары, вижу непонятных тварей, вижу людей, самых разных, но кто они и что они… — призрак покачал головой. — Нет, юный незнакомец, боюсь, что мои пророческие способности не смогут принести вам никакой пользы, только запутают.
Да, тут я не мог не согласиться. Без проясняющих деталей эти описания не имели никакого смысла.
— Дом Звезд, — повторил я недавние слова призрака. Название показалось мне смутно знакомым. Да, точно, о нем упоминала Амана. — Древние Лекены, да? Остров Лекен?
— Древние? — печально повторил призрак. — Неужели прошло так много времени, что мой родной край теперь называется древним?
— Мертвые не ощущают течения времени?
Призрак покачал головой.
— Нет. Это и проклятие, и благословение одновременно. Обычно я сплю, и пробуждаюсь только тогда, когда нечто живое приходит к месту моего последнего обиталища.