Паутина натягивается
Шрифт:
— Почему? — не то чтобы я был против ее идеи, но мне была непонятна причина.
— Когда слухи поползут со всех сторон, Северной Канцелярии мы будем уже не интересны, — ответил за Ашу Сандар. — Видишь ли, они всегда пытаются замолчать катастрофы и прячут свидетелей, а то и вовсе избавляются от них.
После этих слов мне вспомнился рассказ охранника из подземных лабораторий Академии о том, как двадцать лет назад какие-то студенты во время эксперимента открыли «проход между мирами», через который полезло что-то страшное, многих из экспериментаторов то ли сожравшее,
Я сомневался, что Северной Канцелярии удастся провернуть то же самое со мной, но вступать в прямую конфронтацию с могущественной тайной службой мне не хотелось.
Глава 12
Сразу в столицу мы не поехали — существовал ненулевой шанс, что, едва мы минуем ворота, Северная Канцелярия узнает о нашем появлении и попытается арестовать. Безопасней было выполнить запланированное в некотором отдалении.
— В десяти милях к востоку сейчас должна проходить осенняя ярмарка, — сказала Ашу.
Я кивнул. Для распространения слухов это было даже более подходящее место, чем гостиницы и таверны.
Ярмарка кипела и бурлила. Не только деньги и товары сменяли хозяев, но и новости, по большей части тревожные и даже страшные. Немного послушав чужие разговоры, я понял, что наша история придется как раз к месту…
— Вы, молодой господин, сами видели, как эти твари полезли из-под земли, или рассказал вам кто? — судя по ее скептическому тону, продавщица пирожков, к которым я приценивался, очень не хотела верить в открытие Бездны столь близко от ее дома.
— Нет, что вы! — тут же отозвался я, стараясь выглядеть в должной мере встревоженным собственным рассказом. — Стоял бы я тут перед вами, если бы сам такое увидел! Это рассказали беглецы из деревни, находившейся по соседству с тем местом, где открылся прорыв. Бедняги! Большое было поселение, а спаслось-то всего человек десять.
Мы с ребятами заранее договорились о том, что источником всех слухов сделаем неких счастливчиков, сумевших бежать быстрее, чем вырвавшиеся из Бездны монстры. Очень скоро пущенный нами слух расползется достаточно широко, и ничего страшного, если Северная Канцелярия потратит какое-то время впустую, пытаясь найти этих несуществующих селян.
Я протянул торговке монеты, взял кулек с пирожками и пошел прочь. За сегодня она была уже пятнадцатым человеком, которому я рассказывал одну и ту же, с вариациями, историю.
Кто-то ужасался, ахал и верил сразу, кто-то скептически прищуривался и забрасывал меня вопросами, но так или иначе процесс шел, ребята тоже старались, и по мере того, как солнце спускалось все ниже к горизонту, среди прочих разговоров я стал слышать и пущенный нами слух. Тоже — с вариациями. В некоторых из них беглецами оказывались не обычные селяне, а воины или маги (должно быть, по мнению рассказчиков, только у них был шанс в такой ситуации выжить), а один раз «спасшимися» оказалась даже бродячая труппа лицедеев.
Пожалуй,
— … я видел его, видел собственными глазами! — донесся до меня пронзительный голос, и я повернулся, выискивая его источник. В некотором отдалении, на фоне еще светлого неба, отчетливо вырисовывалась фигура человека, который забрался на телегу, на ряд составленных на нее винных бочонков, и, дико жестикулируя, выкрикивал что-то.
Сперва мне показалось, что фигура принадлежит щуплому подростку, но приблизившись, я понял, что это был невысокий мужчина неопределенного возраста, что угодно от тридцати до пятидесяти, и не просто худой, а истощенный до состояния «кожа и кости», заросший неопрятной щетиной, с длинными, давно не мытыми и не чесанными волосами, в старой и засаленной одежде.
Судя по лицам людей, собравшихся вокруг, лицам по большей части заинтересованным, встревоженным и даже, кое-где, исполненным благоговения, его внешность, типичная для бездомного бродяги, ничуть не мешала им серьезно воспринимать его слова.
— Я видел, видел! Видел, как он, благословленный богиней, входил в ворота столицы! Тело его было юно, но на челе лежала печать страданий! Печать великих тревог и горестей! И виной тому — человеческие грехи, алчность и гордыня! — бродяга на несколько секунд замолчал, переводя дух, потом вскинул руки к небу и закричал еще громче, таким пронзительным голосом, что он буквально ввинтился мне в уши: — О, Пресветлая Хейма, убереги своего избранного от человеческой злобы и жестокости, дай ему… — в этот момент лошадь, запряженная в телегу, резко дернулась, явно недовольная криками, и под ногами бродяги зашатался один из бочонков.
Бродяга не упал, но вынужден был прерваться и опустить руки, чтобы удержать равновесие.
Взгляд его, до того направленный в небеса, скользнул по людям и остановился на мне.
Задержался.
Его челюсть отвисла, глаза выпучились, черты исказила непонятная гримаса. Он громко завопил, закрыл лицо руками, сильно покачнулся, а потом и вовсе рухнул с телеги вниз, в противоположную от меня сторону. Рухнул явно на кого-то, потому что с той стороны послышались проклятия.
Я встряхнул головой и кинулся к тому месту, куда бродяга упал.
Он явно знал, кто я!
Знал о том, что я посланник богини!
Откуда?! Как?! И что еще он мог знать?!
Бежать приходилось, расталкивая зевак, и к тому моменту, когда я обогнул телегу, бродяги уже нигде не было.
— Куда он делся? — рявкнул я на людей, двое из которых выглядели изрядно помятыми, а остальные просто ошарашенными. Несколько рук поднялись и показали куда убежал бродяга — только вот направление у всех оказалось разное. Свидетели растерянно переглянулись, не понимая, почему их показания не сходятся. Это не выглядело так, будто они пытались помочь бродяге от меня скрыться. Скорее это выглядело так, будто он навел на них какой-то морок.