Паутина натягивается
Шрифт:
Тут у меня перед глазами промелькнуло воспоминание из самого начала моей новой жизни: Виньян Кадаши, упавший на землю, варг, наклонившийся над ним, чтобы перегрызть горло, последовавшая за тем яркая вспышка и отпрянувший зверь; подслушанный разговор о том, что у Виньяна были на варга «особые планы»; и слова мастера Стерии, что подчинить варга воле мага возможно, но на это способны единицы…
— А существуют такие амулеты, стандартные или уникальные, которые заставляют демонических монстров выполнять приказы магов? — спросил я.
— Рейн, — сердито прошипел Кастиан и пихнул
— Это карается законами божественными и человеческими, — отчеканил он ледяным тоном. — Не только само создание подобных амулетов, но даже разговоры об их создании! Если ты такой любопытный, то в Залы Покаяния отправляйся сам, без меня!
— Понял, — сказал я. Очередной жреческий запрет, ясно. — Но насколько строго выполняются эти законы? Например, если нарушителями окажутся глава Старшего клана или его консорт, они тоже отправятся в эти Залы, или на их действия Церковь закроет глаза?
— Очень специфичные у тебя вопросы, — Зелрат прищурился. — Насколько помню, наш уговор состоял в том, что я буду учить вас созданию артефактов. За еретические беседы вы мне не платили. Почему бы тебе не сходить в ближайший храм и не поспрашивать там?
Кастиан застонал вслух и прижал ладонь ко лбу. Пинать меня он больше не пытался, должно быть решил, что это бесполезно.
Я же вспомнил о светлейшем Теагане и о том, с какой готовностью он отвечал на мои вопросы, даже, по мнению Кастиана, еретические. А когда мы расстались у ворот в столицу, он упомянул, что я могу заглядывать к нему в гости в любое время. Мол, достаточно спросить о нем стражу на воротах церковной твердыни, стоящей на втором холме столицы, и ему передадут. И жрецов с таким именем, как у него, больше нет, так что не перепутают.
Тогда я воспринял его приглашение как обычную любезность, пустую и ни к чему его не обязывающую. Но что мешало мне попробовать? И, если приглашение реально, заодно узнать, желательно не спрашивая об этом напрямую, действительно ли церковные иерархи считают меня посланником Пресветлой Хеймы. Императорский советник уверял, что считают…
И тут я опомнился. Всего две недели назад я мечтал, чтобы мне просто позволили учиться, и Церковь, кажется, была готова сделать именно это. Однако я только что думал о том, чтобы самому привлечь ее внимание.
Да, конечно, мне хотелось узнать, нет ли возможности прижать Виньяна за попытку управлять варгом при помощи артефакта. Но это можно было сделать и позднее.
— Спасибо за идею, но нет, — сказал я. — Думаю, что в ближайшее время в храм я не пойду. Может, попозже.
Кастиан издал долгий мученический вздох и обратился к Зелрату:
— Будь так добр, забудь все, что мой брат тут наговорил. Он долгое время провел в море и привык озвучивать то, что приходит ему в голову, без заботы о последствиях.
Да, я почти забыл, что именно так звучала официальная легенда моего прошлого.
Третьекурсник смерил меня оценивающим взглядом, потом кивнул.
— Я слышал про морскую вольницу.
Когда урок завершился и мы вышли из дормиторий третьего курса, Кастиан развернулся ко мне.
— До инициации ты не был так неосторожен. Ни магия, ни твой возможный статус, — он выделил голосом два последних слова, явно имея в виду мою убежденность в том, что я являюсь посланником Пресветлой Хеймы, — ничто из этого не делает тебя бессмертным или неуязвимым.
Я помолчал, потом согласно склонил голову. Кастиан был прав, я действительно уверовал в свою силу. И пусть основания для такой веры были, но рано, слишком рано. Я все еще знал слишком мало, и слишком мало умел.
Впрочем, была для моего поведения еще одна причина — монотонность учебы мне начала надоедать, и возможность использовать боевые заклинания против живых монстров, которая, как я надеялся, меня взбодрит, этого не сделала. Пойманные и частично связанные заклинаниями, монстры вызывали по большей части жалость. Для других студентов противостояние с ними могло казаться пугающим, но я-то понимал, что это даже рядом не стояло с настоящей схваткой.
Неудивительно, что, даже не осознавая того, я начал нарываться. Сперва слишком откровенные вопросы третьекурснику, о котором я почти ничего не знал и которому не имел никаких оснований доверять, а потом мысли привлечь к себе внимание иерархов Церкви и тем разбавить монотонность жизни…
Понятно, что виной всему этому было мое демоническое наследие, требовавшее битв и кровопролитий, но идти у него на поводу я не мог.
— Я постараюсь быть осторожней, — пообещал я Кастиану.
— Осторожней, да? — прозвучал у меня за спиной ядовитый голос. Я обернулся. На расстоянии двух шагов стоял студент, абсолютно мне незнакомый. Вероятно, третьекурсник, раз мы все еще находились во дворе их дормитории. — Значит, из осторожности ты отправил моих друзей в пасть монстрам, а сам остался в безопасности?
— Что? — переспросил я недоуменно. — Ты, наверное, меня с кем-то спутал. Ты кто вообще?
Во внешности студента не было ничего особо запоминающегося — темно-русые волосы, обычные черты лица, не красавец, но и не урод. Телосложения он тоже был обычного, а ростом примерно на полголовы ниже меня. Пожалуй, единственным, что привлекало внимание в его внешности, было выражение его лица — высокомерно-презрительное, неприязненное. Причем оно казалось не появившимся только сейчас, а давним и привычным, будто впечатавшимся в его черты.
— Нет, Рейн аль-Ифрит, я тебя ни с кем не спутал, — сказал студент, будто выплюнул.
— Ладно, — согласился я. — Но сам-то ты кто?
Тот посмотрел на меня с таким выражением, что я подумал, что нет, так и не представится. Но студент все же сказал:
— Мое имя Мораг. Мораг из Старшего клана Персеус.
Клан Персеус я знал — их корневые земли располагались на морском побережье и дела они вели только с соседями. Несмотря на свою древность, большого богатства и влияния они не имели, в политику тоже не вмешивались. Сомнительно, что высказанные Морагом претензии имели отношение к делам кланов. Нет, это явно было какое-то личное дело, между ним и мною.