Паутина удачи
Шрифт:
– Что за дело?
– Завтра приезжай, поговорим. Теперь же не то место и не то время, праздник сегодня. Одно скажу: мне передали пакет из дворца, в нем дюжина листков, записи от руки, все о пропавших детях. Указаны даты смерти и обстоятельства. Эти сведения для справки даны, а вот еще одна стопка листков, потолще… Некто вел расследование, достаточно грамотно. Искал следы сына Мишель де Виль. По записям выходит, что он не умер в больнице – его выкрали и увезли в неизвестном направлении. Давно это было, а интересно стало нашему двору лишь теперь. Кстати, я надеюсь, нас сейчас никто не может услышать?
– Дом
– Нет. Таково заключение магов, я обращался за помощью к Юнцу, по сохранившемуся детскому имуществу делали настройку на личность. Мне поручено заняться не мальчиком. Мое дело – выяснить все о девочке. Она пока что живая, как было указано и как подтвердили маги.
Карл вздрогнул, отошел от окна, подвинул кресло и сел рядом с Евсеем Оттовичем:
– Вот теперь слушаю очень внимательно.
– Ее отцом был провинциал, прибывший лет пятнадцать назад в столицу из западного уезда. Здесь он играл, посредничал в сомнительных сделках, сбывал антиквариат, за копейки выкупленный по случайным лавкам в мелких городишках. Личность матери девочки неизвестна, весьма вероятно, что ребенок внебрачный. Воспитывал ее отец, если можно счесть воспитанием то, что он таскал с собой малышку по злачным заведениям. Говорил, будто она приносит удачу в игре. Потом ребенок пропал, игрока же ограбили и зарезали на улице. Он как раз шел в полицию, хотел заявить об исчезновении дочери. Было это семь лет назад, по осени.
– Во что он играл?
– Хороший вопрос, – усмехнулся Евсей Оттович. – Только разве ты сам не угадываешь ответ?
– Бильярд, – нехотя предположил Карл.
Евсей Оттович хмуро кивнул. Снова пошевелил угли. Покосился на бокал, в котором от порции коньяка давно остался только запах, и коротко качнул головой: мол, добавлять не надо, разговор деловой и спиртное тут некстати.
– Девочку звали Роберта, ей теперь должно быть без малого восемнадцать. Странное имя, возможно, ее мама была из иноземцев. Не знаю, пока не занимался вопросом вплотную. Да и неважно это, наверное, если я прав… Я сперва засомневался, твоей Рене по документам пятнадцать с коротеньким хвостиком, она и для этих лет худа и мала. А вот после истории с джинном все встало на свои места. Думает она весьма взросло, действует не по годам рассудительно. Я собрался было послать дознавателя, чтобы выяснить ее прошлое, документы толком проверить. Но опамятовался вовремя. И так много внимания привлекаем к ней. Что скажешь?
– Я не знаю год и день ее рождения. Возраст в документах не ее, а сколько Рене на самом деле… Выглядит на пятнадцать. Я вытащил ее из неприятности семь лет назад. Тогда выглядела на восемь-девять, была очень худенькая, слабенькая. Но я полагал, что в эту неприятность ее втравила Вдова своим приказом. Потому что видел магов тайной службы, прилетал их дирижабль. Моторный, с эмблемой столичного дворцового депо и закрытыми тканью номером и названием.
– Ты ценный свидетель, – похвалил Евсей Оттович. – И выводы напрашивались, тоже верно. Сам теперь понять не могу, кто и что вытворяет тайком от всех нас. Если не Вдова детей губит, то кто? И зачем? Кстати, вопросы я тебе задаю уже как консультанту по магии удачи. С ответами не спеши, завтра все толком обсудим. И пожалуй, я приеду сюда, у нас в ведомстве пока своих магов нет, защита от прослушки стоит штатная, слабенькая. Документы я уже привез. Подумал, что раз фон Гессы умудрились двенадцать лет скрывать украденное из дворца, то и иную тайну сберегут.
Евсей Оттович достал из внутреннего кармана костюма узкий длинный конверт, протянул Карлу, но придержал, заинтересованно хмуря лоб:
– Кстати, что ты искал во дворце?
– Надеешься, что в нынешнем деле оно может иметь пользу… Вряд ли, это старые записи. К тому же я сам не успел их просмотреть. Вызвал Фредди-старшего, он вцепился в тетрадь с удивительным энтузиазмом и сгинул. Чтобы разобраться, придется звать Рони.
– Тогда отложим на завтра, – решил начальник тайной полиции. – Поздно уже, да и неловко так долго отсутствовать на празднике. Твоей жены даже Большой Мих побаивается.
На том разговор и закончился. В кабинете Карла уже чинно пили чай и явно полагали, что праздник удался и подошел к концу. Корней сидел в глубоком кресле и ворошил газеты. Вздыхал, запивал вызывающие икоту заголовки сладким – и морщился как от кислого: «Машинист Суровкин дает воровству полный реверс», «Правда сильнее пули», «Кровавый след для Отто Мессера», «Золотая пуля: пять билетов в первый класс – за одну рану».
И, наконец, самый страшный заголовок, приведший деда в ступор: «Суровый вдовец»… Над этим журналистским шедевром Корней замер надолго.
– Тятя, – всплеснула руками Лена, меняя чашку с остывшим чаем на новую, полную до краев. – Ну что вы переживаете!
– Кабы не доброта Платона Потаповича, дай Бог ему и впредь трудиться на наше благо столь ревностно, – с дрожью в голосе отметил Корней, – я бы один стоял на вокзале, перед этой их подлой сворой. Да лучше опять под выстрел! Сегодня вот спасен я, но завтра они на меня набросятся. Что говорить? Ох беда… А Люсе каково? Испозорят.
– Люсе? – хмыкнула рыжая дочь машиниста. – Понятно, прижилась тихоня. Ладно, чего уж там. Я могу с ними поговорить. Ради семьи я готова на все, вот увидишь: они сами сбегут, или я не Ленка!
Карл хохотнул, быстро выпил чай и огляделся. Мари давно ушла на кухню. Потапыч и Фредерика обсуждали нечто занятное в полумраке главного зала мастерской, устроившись за кузовом «хорьга». Рони, судя по всему, уже ускользнул с праздника, Береника и Саня тоже, само собой, отдыхали.
– Ушкова уехала полчаса назад, – пояснила Лена, поглаживая сумочку, оставленную ей для изучения Береникой.
Евсей Оттович церемонно откланялся, поцеловав руку баронессе Елене Корнеевне, и испросил дозволения опять быть в гости, к обеду – прямо завтра. Получил ответное заверение в наличии неиссякаемого запаса борща. Когда его автомобиль прорычал по аллее и исчез в ночи, следом нехотя засобирался Потапыч. Фредди убежала его провожать. Карл подсел к ректору Юнцу: