Паутина удачи
Шрифт:
– «Столичный курьер»? – предположил Евсей Оттович, глядя на Семена. – И, полагаю, перед нами собственной персоной сударь Хромов. Тот самый преотвратно въедливый тип, который полный месяц донимает моего адъютанта.
Евсей Оттович уселся, сердито и невежливо ткнул пальцем в журналиста, зыркнул на прочих, без слов выгоняя их из кабинета, и обернулся к Карлу, кривя губы и мрачно хмурясь. Дождавшись, пока стихнут шаги по коридору, он сказал:
– Представь себе, никто в городе не знает о джинне. А этот… мягко говоря, проныра выяснил, прислал в мое ведомство целую монографию о франконском ордене. Я прочел как раз на следующий день после нашего с тобой… гм… разговора. Теперь
– Есть случаи, когда тайна вредит больше, чем огласка, – тихо и решительно сказал Семен. – Вся их сила в том и состоит, что о них умалчивают. Жертва едва ли способна противостоять обаянию, но ее родные заметили бы угрозу, если бы были известны признаки.
– Не убедил, – отмахнулся Евсей Оттович. – Иди жуй пироги и не порть мне аппетит.
– Я уже не занимаюсь башнями-невидимками, – нахально отозвался Семен, не думая покидать кабинет. – Пока рылся в архивах, кое-что пострашнее раскопал. У нас свои злодеи имеются, не чета франконским. Одно общее вижу: в тайне силу копят, темнотой прикрываются. Вот выведаю доподлинно, что и как, опять отошлю вам сообщение.
– Прибьют тебя, – пожалел Евсей Оттович. – Одному с тайнами воевать – дурное дело.
– Дайте мне время до Нового года, – чуть помолчав, предложил Семен. – Я кое-какие детали не понимаю, а без этого излагать связно не могу, даже саму проблему еще не вижу толком, хоть и чувствую.
– Хорошо же, – кивнул Евсей Оттович. – Вот тебе мое предложение. Через две недели клади на стол свой доклад, а пока, учитывая сугубую полезность и изрядную толковость прежнего, получи запрошенное и заодно сослужи службу.
Семен недоуменно пожал плечами. Каким образом можно совместить собственные интересы и пользу для полиции, он не мог представить. Но без возражений сел на стул, указанный Карлом.
– Ни слова не будет написано? Точно?
– Ни слова, раз вам это важно. Обещаю. Что, дозволите глянуть на джинна, так вы зовете франконского мага?
– Проводить к нему некую особу и присутствовать при разговоре. Затем мне все подробно на бумаге изложить, – строго велел Евсей Оттович и обернулся к Карлу: – Береника ведь хотела на него глянуть? Пусть смотрит. Я, если по чести признать, в некотором смятении. Этот франконский ирод вчера пытался свести счеты с жизнью. Зеркало разбил – и ну руки резать… Шипел, что глядеть на себя не желает, пеной исходил. Я вызвал Юнца, он-то маг наилучший. Не просто пси, как прочие, а настройщик душевных струн, я так его оцениваю. Он много рекомендаций дал, в том числе велел дозволить разговор с Береникой, без магов и полицейских.
Евсей Оттович резко обернулся к Семену, замершему в полном внимании, и возмущенно фыркнул:
– Иди уже, псина ты борзая и безродная, не согласная променять свою голодную независимость на конуру в моем ведомстве. Завтра в полдень за тобой заедут, прямиком в редакцию. Официально повод такой: я лично готов рассказать о реформе ведомства, и это тоже правда. Ты хоть и надоедливый, но в деле разберешься и через край не переврешь.
Семен недоверчиво кивнул. Про реформу, судя по азартному блеску в глазах, он пока ничего не слышал и полагал новость интересной. Однако и тут нашел возможность ослушаться, не ушел и даже не встал.
– Кто такая сударыня Береника? Не та ли девица, которую вы под видом сказочной дивы или же птицы удачи…
Карл рассмеялся. Пристально проследив за взглядом Рони, который с отсутствующим видом старательно рассматривал трещины в штукатурке дальней стены, щелкнул
– Твой приятель?
– Я не общаюсь с Юрием уже год, мы разошлись во взглядах по весьма принципиальному вопросу, – сухо ответил журналист «Столичного курьера». – У нас очень несхожие представления о том, какие методы работы с информацией допустимы.
– Не умеешь бить морду, – веско предположил Евсей Оттович.
– Считает меня вашим шпионом на содержании, – презрительно сморщился Рони.
Лена внесла салатницу, следом в дверь протиснулись изгнанные на кухню собратья Семена с кастрюлей борща, тарелками и столовыми приборами. В минуту обед был сервирован. Семен заинтересованно нахмурился: один прибор поставили лишний…
– Лена, проводи Семена и познакомь с Реной, – попросил Карл.
Марк Юнц тихо приоткрыл дверь, изучил собравшихся и остался доволен. Он кивнул, сел к столу и попросил не участвующих в совещании покинуть кабинет: времени мало, а повод для встречи серьезный. Скоро в комнате не осталось посторонних. Рони со вздохом прекратил попытки игнорировать всех, изучая стены.
– Что я теперь натворил? – обратился он к членам собрания.
– Бумаги нашего предка барона Карла фон Гесса украл, – отозвался нынешний Карл. – И никому не отдаешь.
– Если бы! – мрачно усмехнулся Рони. – Не понимаю, отчего все так носились с этими бумагами. Я думал, там рецепт спасения от Вдовы или способ воспитания птицы удачи… Ничего подобного! Глупейшие, бесполезные сказочки. Вы уж меня простите, но наш предок, дожив до ста лет, перерос свой ум. И взялся, отметив юбилей, городить глупость на глупость, небылицы сочинять. Знали бы вы, как он описал свой путь из Арьи в Ликру! Ни слова правды и ни капли смысла.
– Ты отдай, не отвлекай нас от темы воплями, – посоветовал Карл.
– Как я могу отдать то, что хранится в кабинете ректора Юнца, в его личном сейфе? – ехидно осведомился Рони. – Фредди говорил мне, что сменил обложку и теперь дневники выглядят как отчет об успеваемости студентов колледжа за тот самый год, когда мы украли эти глупые документы.
– Выходит, сорвалось совещание, – расстроился Юнц. – Поеду…
– Не надо, – удрученно скривился Рони. – Фредди не только украл и спрятал оригинал. Он выжил из ума не меньше, чем его папа Карл. Наверное, все мы, Гессы, немножко не в себе. Содержимое тетради восемь лет назад издано полностью и без всяких искажений старинным другом семьи фон Гессов, безутешным поклонником моей матери еще во времена ее ранней бурной молодости. Исходно книга вышла в Арье, и фамилию рассказчика изменили с нашей на вымышленную, уже спасибо. Могу добавить: труд, а точнее, бред нашего предка пользуется успехом, переведен на семь или восемь языков. Я одного не понимаю: почему Вдова это прятала и отчего на нас ополчились маги?
Рони встал, прошел к книжному шкафу и резкими движениями выгреб с полки три тонких книжечки. Буркнул, что одна из них на франконском, вторая на арьянском, третья на родном ликрейском. Свободно продаются в любой книжной лавке…
Марк Юнц выбрал вариант на арьянском, глянул на обложку – и брови его поползли вверх. Карл с интересом пронаблюдал аналогичную мимику у Евсея Оттовича, изучающего ликрейский вариант. Отобрал у племянника оставшийся франконский и рассмеялся.
С обложки лихо улыбался, крутя рыжий ус левой рукой и придерживая треуголку правой, Фредди-старший, весьма похожий, как утверждали семейные хроники, на своего отца Карла, что едва ли странно. Видимо, он участвовал в распространении книги самым непосредственным образом и даже позировал для художника-оформителя.