Паутина. Том 2. Тропа над пропастью

Богодухова Людмила

Юлька слушала тетю Раю и не понимала, зачем она ее оставляет, если тут же говорит, что не хочет для Сеньки такой жены, как она, Юлька.

«Но и мне Сенька, как муж не нужен, – думала девушка. – Я к нему, как к другу пришла».

– Хорошо теть Рая, я все поняла. Я не собираюсь вешаться на шею вашему сыну. Сегодня я у вас переночую, а завтра с утра подумаю, как быть дальше.

Тетя Рая посмотрела на Юльку внимательным долгим взглядом. И в сумрачной комнате, освещенной только светом, который попадал в окно со двора, где горела над дверью лампочка, повисла неловкая тишина. Юлька украдкой кидала взгляд на Сенькину мать. У нее так же, как и сына были светлые волосы и широкое добродушное лицо. Сейчас оно было озабочено, а руки, полные, как и она сама, перебирали полу халата.

Молчание затянулось, и Юлька заговорила снова.

– Вы теть Рай, на меня не обижайтесь, я конечно, не должна была приходить к вам, но мне как-то стало страшно идти ночью одной. Если вы разрешите, чтобы Сеня проводил в район, к дядьке поеду, а нет, так утром поеду сама. Мне ни к чему оставаться у вас, да если вернется с командировки дядя Федя, совсем будет неудобно.

– Ладно, давай спать, утро вечера мудренее, хотя уже не вечер, а глухая ночь. Сенька, наверное, второй сон видит. Спокойной ночи! – и тетя Рая вышла из комнаты.

– Юль, ты не спишь? – послышался через минуту голос Сеньки.

– Спи Сенька, поговорим завтра.

Юлька закрыла дверь и, не раздеваясь, прилегла рядом с Ульянкой. И ей показалось, что она только уснула, а малышка проснулась и заворочалась, недовольно кряхтела, а потом возмущенно стала требовать, чтобы Юлька проснулась. Девушка едва разлепила глаза, хотелось спать, болела голова и вообще не хотелось двигаться. Но настойчивый крик Ульянки согнал остатки сна.

– Что случилось? Мы мокрые или проголодались? Точно, мокрые, сейчас все исправим, и моя хорошая девочка снова будет спать, – тихо говорила с ребенком девушка. – Вот и все, все чисто и сухо, но пеленки нужно где-то постирать, сейчас не знаю где, постираю утром. Что хочет еще моя доченька? Молочка сейчас попьем!

Юлька вытащила термос и налила молочка в кружку, постудила и налила в бутылочку. И вскоре Ульянка уже снова спала, напившись молочка, а у Юльки сон пропал.

«Что же делать дальше? – задавала она себе один и тот же вопрос. – Здесь оставаться не хотелось, сидеть день и ночь взаперти не в ее характере. Да и в деревне долго секрет не удержится, и вскоре все будут знать, что Юлька живет у Сеньки и, конечно, слухи поползут. Нужно уходить, это точно».

Юлька подошла к окну, на улице еще было темно, но рассвет был уже близко. Кричал петух, а значит скоро утро.

«А что, если утром уехать автобусом? Чего я боюсь? Людей будет много как всегда, будут ехать в район, кто в поликлинику, а кто на базар, это мне на руку. Приеду к дяде Коле, а там будет видно, может он что-то посоветует».

Задумавшись, Юлька стояла возле окна и смотрела на улицу. Чуть приоткрыв створки окна, она ловила свежий утренний аромат лета, пропитанный запахом цветов и легкого запаха клубничного варенья. Кто-то в деревне варил варенье, а может, запах остался со вчерашнего дня и бродил по деревне, залетая в открытые окна. Самое лучшее время года, когда тепло, пусть даже жара, но все цветет, зеленеет и пахнет вареньем, а позднее, яблоками.

Рассвет нехотя пополз по широким улицам, путаясь в садах, цепляясь за деревья, за крыши домов. Небо светлело, но звезды упорно что-то выискивали на земле и не хотели расставаться с ночной темнотой.

Где-то загудела машина. Юлька насторожилась, но тут же одернула себя.

– Так нельзя, надо взять себя в руки, нельзя каждый раз вздрагивать, как послышится гул машины.

Но невольно прислушивалась, где машина остановится. Но машина, не останавливаясь, гудела все ближе и ближе, и вдруг оказалась совсем близко, рядом с домом. Мимо окна проехала белая «Волга», и остановилась у ворот. Девушка отшатнулась от окна, но тут же снова кинулась к окну.

– Кто же это приехал к Сеньке?

С машины вышел мужчина, но в серой дымке рассвета трудно было рассмотреть его лицо. Хотя по телосложению, и по походке, он казался девушке знакомым. Мужчина вошел во двор, и слышно было, как пес радостно повизгивает. Юлька не подходила близко к окнам, смотрела с глубины комнаты. Мужчина хозяйским взглядом окинул двор и повернулся лицом к дому. И Юлька узнала в нем дядю Федю, отца Сеньки.

– Странно, у дяди Феди Нива, а сейчас он приехал на «Волге».

Хотя, что здесь странного, наверно сменил машину, одну продал, а другую купил.

Но подозрения уже закрались и точили Юльку, увеличивая ее опасения и неуверенность.

– Правильно бабушка говорила, что пуганая ворона куста боится. Так и я, теперь буду бояться всех, у кого белая «Волга».

А между тем мужчина тихо постучал в дверь. И тут же в доме послышались шаги. Девушка приоткрыла дверь и стояла, прислушиваясь к голосам. Женщина радостно поздоровалась, и слышно было, как она поцеловала мужа. А потом заговорил мужчина.

– Не перебудил всех?

– Нет, нет, все спят. Как у тебя дела, все в порядке?

– Не совсем, потом расскажу, не сейчас, сейчас я устал. А как дети, здоровы?

– Что им сделается, помогают по дому, ходят на речку. Ты бы Сеньку с собой увез, на работу его пристроил. Пора уже, два месяца, как после армии, сколько можно отдыхать. А то он женится от безделья, – женщина вздохнула.

– Что-нибудь случилось? – Забеспокоился дядя Федя.

– Пойдем на кухню, там расскажу, – тихо говорила женщина.

И голоса стали глуше, и ничего нельзя было понять, о чем они говорили. Но Юлька больше не стала слушать. Она надела свой рюкзак, взяла в руки Ульянку и вылезла в открытое окно. Потом прикрыла окно и поспешно пошла от дома, где вначале, ей казалось, она могла найти временное убежище. Село еще спало, и даже собаки молчали. Но Юлька знала, что у нее очень мало времени, утром в район автобус отходил рано. А часов у девушки не было, и она тревожно смотрела на небо, которое светлело и освещало все вокруг. Девушка свернула в переулок и прошла через двор заколоченного дома, в котором никто не жил. И по огородам, а где и за сараями, чтобы ее ни видели, быстрым шагом дошла до бабушкиного дома. Света в доме не было, значит, бабуля еще спала. Юлька под стрехой взяла ключ от летней кухни, которая стояла тут же, во дворе, открыла ее и вошла. Тут же в коридорчике, на большом крюке у бабули висели корзины для сбора грибов и фруктов. Девушка сняла одну, которая была новее и занесла на кухню. Зажгла свет, задернула занавески на окнах. Положила Ульянку на диван, на котором бабушка отдыхала днем, не заходя в хату. Затем девушка открыла бабушкин сундук и стала искать в нем, что ей было необходимо. Прежде всего, постелила в корзину, чтобы было мягко и удобно в ней ребенку. А потом стала преображаться сама: повязала голову цветастым платком, выбрала себе длинную юбку, цветную кофту, все это надела поверх рубашки и брюк. Сняла кроссовки, положила их в рюкзак, а сама надела туфли на низком каблуке, у бабули была такая же нога, как и у Юльки. Подскочила к зеркалу и черным карандашом изменила свои глаза и брови до неузнаваемости. Подкрасила губы, а над верхней губой сделала еле заметные женские усики, поставила на щеке родинку. Все делала быстро и умело, на новый год она делала себе костюм цыганки, и ее никто не узнал, хотя маски на лице не было. Вот и пригодился сейчас этот костюм и весь этот маскарад. Затем, покопавшись еще в сундуке, Юлька нашла матерчатую сумку, сунула туда свой рюкзак, предварительно налив в бутылочку молока с термоса, уложила бутылочку в корзину. Пора было выходить, бабушкины ходики показывали без пятнадцати пять, а в пять уходил автобус. Юлька еще раз заглянула в сундук, и нашла, что искала, ажурную накидку на подушки. Обвязала ей корзину и, окинув взглядом последний раз комнату, выключила свет, закрыла дверной замок, и положила ключ на свое место. Только она отвернулась от двери, как открылась дверь в доме, и на пороге появилась бабуля.

– Ты что это здесь делаешь? Грозно спросила она.

И Юлька уже хотела объяснить бабушке, что она делала в кухне, и даже шагнула ей на встречу, но бабуля замахала руками.

– Иди, иди, нет у меня ничего. Такая молодая, а по дворам ходишь, работать надо, огород сажать, хозяйство держать. Что ты хочешь у меня старухи выпросить? Я сама такая, кто бы дал мне что-то, сил уже нет, но никто ничего даром не дает, не то сейчас время. Что стоишь, что на меня уставилась, я тебе не икона и ни святая, на меня смотреть нечего, не разжалобишь. Такую рань приперлась, выходи со двора.