Паутина. Том 2. Тропа над пропастью
Шрифт:
– Отец, ты меня смешишь, кулон из чистого золота, высшей пробы. Ты хоть умеешь отличить золото от меди?
– Мне не нравится то, что ты делаешь, – вздохнул дядя Коля. – А золото я очень хорошо знаю, получше любого ювелира. Сынок, только без криминала, не хочу, чтобы мой сын был преступником.
– А миллионы просто так в руки не идут сами, – отозвался Гоша.
Юлька быстро вернулась по дорожке и снова зашла в дом.
– Где там они? – спросила недовольно Марина.
– Кажется, сидят в машине, я не подходила, – небрежно ответила Юлька. – Марина, я может, сегодня поеду домой, что я буду еще ночь ночевать, и бабушка, как видно, беспокоится. А ты не говори дяде Коле, как вы уедете на день рождение, и я пойду на автостанцию, а то он завтра чуть свет должен
– Конечно, я не против. Тут ехать какой-то час от силы, к вечеру будешь дома, – обрадовалась Марина, – и где они застряли? Пойду, подгоню, посмотри за Игорьком, – и Марина вышла.
Юлька с Игорьком на руках подошла к окну. Она видела, как Марина вышла на улицу, тотчас дверь машины открылась, и из машины вылез мужчина. Юлька никак не могла рассмотреть его лица, но видно было, что мужчина не молодой. Он о чем-то говорил с Мариной, она с удовольствием его слушала, а иногда смеялась. Юлька так напряженно смотрела в окно, что мужчина как бы почувствовал ее взгляд и повернулся к окнам, окинув их взглядом. Девушка едва успела отпрянуть от окна и почувствовала, какой неприятный и тяжелый был взгляд мужчины.
«Наверно, он успел ее заметить, – невольно с тревогой мелькнула мысль. – И зачем я туда смотрела? Нет, не хотелось бы встречаться с ним наедине».
Юлька нервно ходила по комнате.
– Мариночка, ты готова? – послышался голос дяди Коли, и он сам появился в комнате.
– А где Марина?
– А она пошла вас поторапливать.
– Гоша не стал заходить, передал поцелуй, он, возможно, заедет поздно вечером, когда уладит с делами. Не скучай без нас, нам пора. Игорек, иди к папе.
В комнату заскочила Марина.
– Где тебя носит, Коля, мы бессовестно опаздываем!
– А я тебя тут дожидаюсь, – улыбнулся дядя Коля.
– Я была на свидании, вот так и проворонишь жену! – подколола его Марина.
Марина махнула рукой Юльке.
– Всего хорошего, привет всем, – и заговорщески улыбнувшись, вышла.
Вот Юлька и осталась одна. Она подошла к окну, машины отходили от дома, две белые «Волги». Какую из них нужно бояться, или обеих сразу? Значит, нужно срочно уезжать то, о чем говорили в беседке, к ней имеет прямое отношение. Юлька достала сумку с вещами, выбросила из нее все Маринины подарки, из сумки вытащила грим и стала накладывать его себе на лицо. Затем, надела цыганские вещи, украшения, которые купила в комиссионке. Спрятала документы и деньги в пояс, его тоже приобрела в магазине, опустила на выпуск кофту. Стянула свои волосы в узел резинкой и надела парик. В зеркале на Юльку смотрела молодая цыганка. Девушка повязала на голову легкий платок так, чтобы кудри выбивались из-под него, спадая на плечи.
– Теперь совсем хорошо! – отметила Юлька, глядя в зеркало.
На Танюшу надела костюмчик, шапочку, положила между ножек памперсы, чтобы лишний раз не беспокоить дитя. Сложила все вещи в сумку, в корзину постелила одеялко и пеленки, и уложила в нее Танюшу.
– Нам не привыкать спать в корзинке, правда, доченька!
Обвела взглядом комнату и увидела нераспечатанный подарок.
– Взять с собой? Но что там? – решила посмотреть Юлька.
Быстро сорвала бумагу, в руках оказалась красивая коробка. Юлька поспешно стала распечатывать коробку. В ней была большая кукла. Юлька даже вздрогнула, кукла была точь-в-точь похожа на ту, которую у нее украли.
«Что это? Предупреждение или насмешка, что о ней все знают? – ударило сразу в голову».
Она даже растерялась и кинула куклу на кровать, но потом снова взяла ее в руки.
«Хорошо, пусть будет так, вернулась моя кукла, хоть и не в той одежде в какой ее украли».
Юлька быстро сняла с куклы простенький сшитый костюмчик и надела один из тех костюмов, которые купила для малышки, и положила куклу рядом с Танюшей в корзину. Бумагу и коробку собрала, сунула в пакет и бросила в мусорку.
«Вот и все, теперь можно осторожно выходить».
Взяв в руку накрытую накидкой корзину с ребенком, а в другую сумку, Юлька вышла из дома,
А возле дома, откуда вышла молодая цыганка, остановилась белая «Волга». С нее вышли двое мужчин, один был молодой, а другой был вдвое старше. Они посмотрели вокруг, улица была пустынной. Мужчины зашли во двор, и молодой постучал в дверь, в дом. Никто ему не ответил, и он постучал сильнее.
– Там никого нет, – мрачно проговорил другой мужчина.
– Сейчас проверим, – и молодой открыл ключом дверь, зашел в дом, за ним шел второй. Они молча прошли по комнатам.
– Коляска на месте, значит где-то здесь, подождем.
– А хозяева не вернуться? – снова спросил один из них.
– Вернуться, конечно, но надеюсь не сразу.
– А, может она уматнула, почувствовала что-то? Чем здесь сидеть, лучше проверить автостанцию и вокзал. Сюда мы всегда успеем приехать.
И вскоре машина мчалась по улице к автостанции, а позже, к вокзалу. На перроне людей было немного, но того, кого они искали, не было. Они стояли и ждали, провожая всех взглядом. Мимо прошли цыгане, одна из них молоденькая, кидалась в глаза своей красотой и молодостью. Но, когда она повернула свое лицо, и глянула на мужчин, у них невольно вырвался возглас ужаса и сочувствия, глаза у цыганочки страшно косили, и лицо сразу стало жалким и уродливым.
– Ни приведи Господи, увидеть во сне, больше не заснешь, – почему-то вполголоса проговорил молодой мужчина.
Цыгане сели в вагон, раздался гудок паровоза, и поезд Кисловодск-Новокузнецк отошел от перрона.
– Зря время убили, лучше бы сидели и ждали, она, видно, уже дома, – проговорил молодой. – Едем!
– Дома, но не здесь, она уехала в деревню.
– Что ж, можно и в деревню, давно не дышал свежим воздухом.
И поезд Кисловодск-Новокузнецк набирал скорость. А в купе шумно рассаживались цыгане. Юлька не понимала ничего, из того, что ей говорили цыганки, и она всякий раз мотала головой, или пожимала плечами, боясь себя выдать. Иногда среди цыганской речи проскакивали русские слова, и даже предложения. Но Юлька не показывала вида, что она слышит, и понимает русскую речь. У нее была нижняя полка, и Юлька села на свое место. Но одна из цыганок, что-то недовольно сказав Юльке, жестами стала объяснять, чтобы девушка перебралась на верхнюю полку. Но Юлька отрицательно покачала головой, и цыганки загалдели, стали Юльке что-то доказывать. Девушка и не пыталась их понять, так, как и так было ясно, чем они не довольны. Юлька уселась на свою полку, поставила на нее корзину и вытащила из корзины Танюшку. Цыгане сразу притихли и молча наблюдали за ней: девушка расстегнула кофту, прикрыла грудь пеленкой и стала кормить ребенка, и сразу все стало на свое место. Цыганки разместились по своим местам, а мужчины вышли в другое купе. По вагону прошла проводница, проверяя билеты, Юлька молча подала свой билет. Затем с ребенком на руках принесла кружку кипятка, цыганки опять загалдели и стали показывать жестами, что с ребенком нельзя носить кипяток, это опасно. Одна из них, наверно, чуть старше Юльки, подошла к девушке и назвала свое имя:
– Ася.
И стала ей говорить, что-то быстро и страстно, а потом показала жестами, что, если ей что-то нужно, то она, Ася, все принесет. Юлька кивнула головой, что все поняла.
Сутки в поезде длятся на много дольше, чем, например, дома. Вернее, кажется, что длятся они дольше, потому что человек вдруг предоставлен самому себе, никуда ему не нужно спешить, ничего не нужно делать. Сиди или лежи, ешь, спи, читай или играй в карты, но времени так много, что успевает надоедать все. И только когда наступает ночь, и все стихает, все спят, свет притушен, а поезд продолжает мчаться, останавливаясь на станциях, и тогда в купе становится светлей. Поезд стоит, и появляется раздражение и недоумение, «почему стоим так долго», как будто не все равно, ехать или стоять.