Паутина. Том 3. Призраки замка
Шрифт:
Полицейский подошел к бару, он брал бутылку, рассматривал этикетку, потом ставил ее на место, брал другую, и проделывая ту же процедуру, и все на глаз, на ощупь. И когда он взял по счету, десятую или еще больше. Мария Игнатьевна не выдержала.
– Ну что вы все щупаете, не девка же. Выбираете, как цыган лошадь. Я еще понимаю, если бы вы открыли бы и каждую отпили на вкус, а что можно увидеть в бутылке? Джина живого там нет, духа тоже. Открывайте какую-нибудь, или все сразу, но только с условием, что
Полицейский кивнул и открыл бутылку коньяка. Налил стопку себе, стопку Марии Игнатьевне.
– За ваше здоровье!
Поднял он тост.
– Спасибо! Берите фрукты, шоколад. А может велеть принести закуску?
– Не нужно, – отказался гость. – И этой закуски достаточно.
– Наливайте еще, или откройте другую бутылку, сравните, какой лучше, пятизвездочный или трехзвездочный. А возможно русской выпьете?
Гость, молча, открыл вторую бутылку коньяка и налил себе вторую стопку.
– Мне не нужно, мне одной хватит, на весь оставшийся день, – отказалась Мария Игнатьевна, показывая еще полную рюмку.
– За то, чтобы ваш бар всегда был полон, – поднял рюмку с новым тостом гость.
– Хороший тост, за это стоит выпить, – улыбнулась Мария Игнатьевна.
Третья бутылочка была открыта без каких-либо раздумий. И тост был подходящим.
– Выпьем за то, чтобы за третьей рюмкой пошла четвертая.
Мария Игнатьевна кивнула головой, молча наблюдая за своим гостем.
Четвертая бутылка коньяка распечаталась, как будто сама и стопка тут же наполнилась.
– Вы бы закусывали, – посоветовала хозяйка.
– Если закусывать не почувствовать вкуса выпитого, – отверг все советы гость.
– Вы меня сбили, я хотел произнести тост, а теперь забыл. Ах, да, вспомнил четвертый тост. Я пью за то, чтобы желание совпадало с возможностью.
Он выпил и долго смотрел на пустую рюмку. А Мария Игнатьевна смотрела на него.
«Интересно, на сколько его хватит? Может, стоит его остановить? Но тогда получится, что я пожадничала. Но он не пьянеет, будто вливает в себя чай рюмками. Конечно, для мужика это совсем маленькая доза».
И будто услышав ее мысли, гость проговорил:
– Рюмка такая маленькая, что устанет рука, а выпитого даже помыть язык не хватает.
– Можете выбирать любую другую, перед вами рюмки, стаканы, фужеры, – ободряюще кивнула хозяйка.
– Ну, нет, с какой дегустацией начал, такой и закончу. Хотя по правде сказать, для меня достаточно. Я ведь на работе, но с другой стороны, не круглосуточно же мне работать.
– Вот и выпивайте еще за удачу, за свою работу, – подсказала тост Мария Игнатьевна.
– За работу пить отказываюсь. Терпеть не могу свою работу, но долг говорит, надо, да и не умею я больше ничего, кроме как преступников ловить, копаться в этой грязи, выуживая нужную информацию.
– Вам,
– Нет, не нужно. Я пью лишь в редких случаях, а коньяк у вас отличный.
– Так заходите в любое время, рюмку, другую приголубить. Дверцы бара для вас всегда открыты, – весело пошутила хозяйка. – А то в вашей работе приятного, действительно мало. И нужно позволять себе расслабляться.
А потом, посерьезнев, спросила:
– Что случилось с Юстиной? Как она умерла? Надеюсь, это не профессиональная тайна?
– Какая там тайна! Случай исключительный, нет ни одной зацепки. Труп совершенно без повреждений. Ни царапин, ни ушибов, а сердце остановилось, что было причиной остановки сердца? Не объяснить.
Мужчина вздохнул:
– Что-то проходит мимо нашего внимания. И вот это что-то необходимо найти. Возможно, я ошибаюсь, но у меня предчувствие, что ваша няня имеет какое-то отношение к этой странной смерти.
– Вы ее подозреваете? – удивилась Мария Игнатьевна. – Но на каком основании? Вы ведь сами сказали, что доказательств убийства нет.
– Все верно, доказательств нет, и можно было бы дело закрыть, только не может молодая и здоровая женщина умереть просто так. Но я вашу няню не подозреваю. Я просто думаю, что она косвенно причастна к убийству. А это значит, что-то она не говорит, вернее, не договаривает. Возможно, она сама не подозревает, что ей что-то известно.
Мария Игнатьевна поднялась.
– Вы меня извините, но у меня много работы по дому, и, если у вас больше нет вопросов, я займусь делом.
– А я пройдусь, прогуляюсь, немного проветрю голову. Прошу прощения за бесцеремонность, но такая уж у нас собачья работа. Простите, я вам не представился, вернее не назвал своего имени.
– Ни к чему мне его знать, – перебила хозяйка дома.
– У меня плохая память на имена. Так что я его тут же забуду. Лучше я вас просто буду звать, господин полицейский. Для меня вы все на одно лицо, простите меня за откровенность.
Хозяйка дома поднялась с кресла, давая понять, что ее гостеприимство закончилось. И вовремя, так как звонил дверной звонок, кто-то прибыл, и сообщал о своем прибытии.
Она и полицейский спустились в холл. Прибыл доктор Яков Филиппович со своей женой Симой и двумя сыновьями-подростками. Мария Игнатьевна очень обрадовалась гостям, расцеловала мальчиков, подала руку доктору, но тот обнял ее и поцеловал в щеку.
– Ты, Марьюшка, совсем к нам глаз не показываешь. Я уже соскучился, а как Сима скучала, не передать. – пожурил он хозяйку дома и бородатое круглое лицо его выражало радостную приветливость.