Паутина. Том 4. Волки
Шрифт:
Юлька непонимающим взглядом смотрела на Олесю.
– Что ты имеешь ввиду?
– Я его убила. Он где-то лежит. Не хотела я, ох как не хотела никого убивать. Но он уже раздумал везти нас живыми, он для себя все решил. Ему нужны были лишь дети, а мы были лишним грузом. Ему не нужны были свидетели. – Олеся судорожно вздохнула и поднялась, с помощью Юльки, на ноги.
– Я его не вижу. Может ты промахнулась? – засомневалась Юлька.
– Нет, я успела увидеть, куда попал мой нож прежде, чем потерять сознание. Вот, смотри! Он здесь сорвался с берега в реку. – Показала
– Точно, я помню, что-то плюхнулось в воду, но мне было не до того, чтобы смотреть, что это было. Я видела лишь тебя и красное пятно на твоей груди. Значит, его понесла река с ножом в горле. Это страшная смерть, но он ее заслужил.
Олеся покачала головой.
– Не знаю, не знаю, но хоть я и защищалась, однако, это так тяжело отнимать жизнь у тебе подобных.
– Не думай об этом. Успокойся, знай, он нас не пощадил бы. Он хотел тебя убить. И, если бы не нож на груди, который каким-то образом качнулся под пулю, я бы оплакивала тебя и твоего ребенка.
– Я не должна была умереть. Мне дед сказал, что Фатима умрет, а за тебя и меня разговора не было. Еще он сказал, чтобы мы сберегли наших детей. Давай поторопимся, он указал нам путь.
– Когда ты успела с ним переговорить? – засомневалась Юлька.
– Я под деревом задремала, и он мне приснился.
– Тогда все понятно. Можно уходить с этого места, оно дурно пахнет. Садись на коня, а я пойду пешком. На верблюда не могу сесть, я их боюсь. – Юлька подвела коня к Олесе.
– Давай сядем на него вместе. Все быстрей, чем пешком, а верблюд пойдет рядом.
– Хорошо, – кивнула Юлька.
Она помогла Олесе усесться в седло и села сзади нее.
– Ну, вот все. Прощай Фатима, теперь ты сама разберешься с Махмудом, если есть что-то на том свете.
– Ничего мы здесь не забыли?
– Нет, Олеся, наше все с нами. Главное ребенок с нами и его нужно кормить. Сладкий чай, не еда, поторопимся.
И они пустили в галоп коня. Верблюд рысцой, переваливаясь с ноги на ногу, не отставал от них. Потом перешли на шаг, а когда конь отдохнул, снова пустили его в галоп. Уже солнце перевалило далеко за полдень. Ребенок давно не спал и требовал есть. Сделали привал. Собрали сухую палочку для костра и поставили чайник.
– Послушай, Олеся, а что если нам подоить верблюдицу? Ты не знаешь, верблюжье молоко пьют?
Олеся в недоумении посмотрела на Юльку.
– А я откуда могу знать это? И как ее доить? Ты уверена, что она разрешит нам дотрагиваться до ее вымени? Может, у нее нет молока. Я слышала, молоко бывает, если есть маленький верблюжонок. Конечно, если ее доили раньше, то она должна быть молочной. Но съедобное ли молоко? Вот в чем вопрос.
– А я рискну, попробую ее подоить. Верблюдица вроде смирная. – Юлька схватила кружку и подошла к верблюдице.
Та лежала на сухой траве, видно, тоже заморилась.
– Ну, что, ты дашь мне дотронуться к твоему вымени? Вон у тебя какие соски большие. Не спросили у Фатимы молочная ты или нет, но можно проверить. – Юлька гладила животное. – Фу, ты источник ужасного запаха, но это не главное. –
Животное покосило глазом на Юльку, как бы пытаясь понять, что ей нужно.
– Мне нужно молоко, если оно у тебя есть, поделись.
В кружку брызнула густая струя молока. Верблюдица тяжело вздохнула и стала вставать.
– Ты бы лежала, мне так удобней, а главное, не очень страшно. Ну, то ж раз ты встала, разреши еще раз дотронуться к твоему вымени.
И вторая струя молока брызнула в кружку. Верблюдица, томно вздыхая, косила глазом на Юльку, но терпела ее робкие попытки доения.
– Теперь вскипятить это молоко и разбавить кипяченой водой, и можно напоить малыша, – довольная собой, вернулась Юлька к костру.
– Ты вначале сама попробуй молоко, а потом давай ребенку, – посоветовала Олеся.
– А что, попробую, – хлебнула Юлька из кружки. – Молоко, как молоко, правда, приторное, наверно, жирное и своеобразный привкус. Первое кормление дадим чуть-чуть, сделаем сладкий чай с молоком. А потом постепенно будем молока прибавлять. Главное корова под боком.
Солнце уже село, когда подъехали к каналу, который круто уходил в сторону от реки. Канал был широкий и, как видно, очень глубокий. По бокам его была насыпь, густо поросшая степной травой.
– Здесь поворачиваем, это оросительный канал, значит, скоро увидим людей, – Олеся остановила коня, всматриваясь вдаль. – Ничего не видно, но нас это не должно волновать. Правда? – повернулась она к Юльке. – Малыш уснул, и мы можем ехать еще часа четыре, до следующего кормления. У нас теперь есть в семье главнокомандующий, он распоряжается нашим временем.
Сумерки опустились на степь. И вечернюю тишину нарушали тысячи звонких кузнечиков, писк каких-то зверьков и перекличка ночных пичуг. Но стук копыт заглушал ночные звуки. И лишь свежий ветер бил в лицо и терпко пахло пылью и еще чем-то, как пахнет скошенной травой при сенокосе. Степь, за день разогретая солнцем, теперь отдавала свои запахи особенно остро. На небе постепенно появлялись звезды.
– Всегда удивляюсь, какие здесь холодные ночи, а утром ледяная роса. Поэтому, наверно, легко переносится дневная жара. Смотри! – Олеся махнула рукой. – Это огни, если я не ошибаюсь.
– Верно, огни, значит, мы добрались до людей.
– Не спеши радоваться, мы не знаем, что нас ожидает, какие это люди. Я стала бояться людей, а здесь особенно, – задумчиво говорила Олеся. – Если нас ищут, то здесь тоже будут искать. И все зависит от того, к каким людям мы сейчас попадем. Но у нас в данный момент нет выхода, придется рисковать. Я всю дорогу думаю о том, что сказал Махмуд. Что если это правда? Вот ведь с тобой случилось то, что ты совершенно не могла предвидеть. Марк оказался не тем, каким ты его знала. Да еще и близнец у него появился. Пойди, разберись, кто есть, кто. Сколько времени прошло, а мы так и не знаем, что произошло там, в Италии. Все лишь поверхностно и предположительно. Мне трудно говорить, но вдруг Роман действительно мстит. Почему я ему сразу поверила? Поистине, любовь слепа.