Паутина. Том 4. Волки
Шрифт:
– Ладно, тебе! – засмеялась Олеся. – А то мой ребенок будет тебя любить сильней, чем меня.
– А ты не говори при нем глупости, не пугай его! – вполне серьезно заявила Юлька.
– У меня в голове не укладывается, как может человек, который жил рядом, казалось, любил и его любили, измениться до неузнаваемости. – Огорченно говорила Олеся, стараясь сесть в постели.
– Нет, только не садись, а стоять тебе трудно с больной ногой. Лежи, терпи, хотя лежать тоже тяжело. А насчет того, что человек меняется, то ты ошибаешься. Каким был, таким и остался, только был под маской любящего, верного, нежного
В комнату вошел Кувандык. Он принес кувшин с горячей водой и чемоданчик.
– Здесь все необходимое, – положил он чемоданчик на стол. – Я помогу вам.
– Нет! Нет! – в один голос закричали Юлька и Олеся.
– Если вы понадобитесь, мы вас позовем, а сейчас идите, у вас свои дела и, кажется, проснулась ваша дочь.
Кувандык вышел, предварительно предупредив:
– Если будет плохо, позовите меня.
Юлька, приоткрыв дверь, смотрела ему в след.
– Малышка проснулась, плачет, но он к ней не пошел. Он снова ушел на кухню, – тихо комментировала она. – Злодеи, а не люди. Как пираты, сидят, замышляют нападение, даже не замечает, что ребенок плачет.
– Ох, Юленька, отойди от двери, готовь все необходимое. Все ли у него в чемоданчике: спирт, йод, нашатырь, ножницы, нить, перевязать пуповину? Что я еще забыла? Конечно, пеленки, не соображу, что еще нужно. Потом будем метаться по комнате. Найди клеенку, можно сдернуть со стола. – Олеся закусила губу и протяжно застонала. – Ох, не могу, нет сил терпеть!
Юлька села с ней рядом.
– Терпи сестренка! Давай, я поглажу тебе поясницу, может, станет легче?
– Нет! Нет! Не трогай меня! Господи! Как же больно! Я умираю, Юля, я умираю!
– Ты не должна так говорить. Ты ведь женщина, значит, терпи, рожай! Я родила двоих, и мне тоже было не сладко, но о смерти не смей думать. Не зови ее, у тебя ребенок, ты должна думать о нем. Ему сейчас трудней, чем тебе. И он маленький беззащитный, нуждается в матери, а второй вот он, лежит в кроватке, не спит. Ты обещала Фатиме, что не бросишь его, это твой сын, ты за него в ответе. Если больно кричи, выпускай из себя боль. Пусть те, кто сидят на кухне знают, что такое роды. Правильно, кричи!
И Олеся кричала, замолкала, отдыхая между схватками, и снова своими криками будоражила весь дом.
Кувандык несколько раз подходил к двери, пытаясь зайти в комнату, но Юлька его не пускала. И когда он хотел пройти через ее запрет, она закричала на него:
– Уходи! Надо было спасать свою жену, а здесь тебе делать нечего, по крайней мере, пока я не позову. Иди к дочке, объясни ей, чтобы она не боялась.
И мужчина ушел, недовольно пробормотав:
– Это еще цветочки, ягодки впереди!
– Ты прав, в этом ты прав. Мы еще с вами поборемся, а сейчас у нас только одна цель и не будем отвлекаться.
Роды протекали тяжело, что-то было не так. Но что? Юлька стала вспоминать, что говорила ее бабушка, когда ходила принимать роды на селе.
– Послушай, Олеся, мне нужно посмотреть тебя, – обратилась она к сестре. – Не пугайся, но что-то тут не так. Нужно посмотреть, как лежит твой плод. Я аккуратно, тебе не будет больно. Знаешь, у соседки корова телилась, не могла растелиться, и я
– Как развернуть? Ты же в этом ничего не соображаешь!
– Конечно, не соображаю, даже никогда с этим не сталкивалась. Но моя бабушка, она все умеет, и часто мне рассказывала, как это делать. Руки я помыла, протерла спиртом, перчаток нет, но и выхода тоже нет. Сейчас будет неприятно, я все это сделаю через задний проход. Терпи, вот так, там я его разворачиваю, а другой рукой по верху живота помогаю. Ведь не больно, нет? Конечно, не больно, еще немного, и ребенок ляжет головкой вниз. Ну, ну, малыш, давай плыви, переворачивайся, пора тебе появится на свет Божий. Видишь, бабушкины рассказы пригодились. Мы, когда приедем домой поставим ей шампанское. Вот и отлично, а теперь я снова вымою руку, протру ее спиртом и посмотрю, насколько открыта матка, немного помогу. Потерпи! Я, наверно, пойду учиться в акушерки, чтобы у меня было две специальности, педагог- акушер. Как ты на это смотришь?
Но Олеся не успела ответить, у нее начались потуги.
– Дорогая сестренка, мы рожаем!
Олеся лежала уставшая и обессиленная, но довольная. Роды прошли благополучно, Юлька даже сказала без порывов.
– Юленька, ты уже акушер. Я никогда не забуду этот день.
На улице действительно был уже день. Дети, запеленатые и накормленные, лежали в кроватке. Юлька сидела рядом с Олесей.
– Ты знаешь, я думала, что сама рожаю, у меня даже схватки были и спину ломило. Вот что значит женская солидарность. Слава Богу, все позади. Что-то Кувандык не показывается после того, как я на него накричала. Пойду-ка я приготовлю чай тебе и себе. Мы его заработали.
– Не ходи! Я боюсь оставаться одна. Там у нас сыр, лепешки, вода в кране. Нам нужно держаться вместе, не выходи даже на минуту. Нужно придумать, как сделать запор на двери, чтобы никто не мог войти внезапно нежеланным гостем.
– Это я мигом! – оживленно подскочила Юлька. – Возьму детали с палатки и сделаю запор. Может не такой уж и прочный, но сразу не войдут. Хорошо, что дверь закрывается изнутри, подопру шестом.
Юлька распаковывала узел с палаткой и стала сооружать запор.
– Это ты хорошо придумала, но этот запор только на первое время. Как отговорка, мол, переодеваемся или отдыхаем, или мы в ванне, просим не мешать. На два дня от силы это подействует, пока первые дни после родов. Но как быть с едой? Нам могут подсыпать в нее что угодно!
– Это верно, – согласилась с Олесей Юлька. – Нужно подумать, затем можно сделать вылазку ночью.
– Вот этого они и будут ждать.
– Первую ночь навряд ли. Скажем, не хотим есть, очень устали, хотим спать. Первую ночь это может сработать, пока они не заподозрят, что мы все знаем. – Юлька подергала дверь. – Вроде крепко, не должны открыть.
– Не спеши. Если потребуется, они одним ударом ноги откроют эту дверь, и ни какие запоры не помогут. – Олеся глубоко вздохнула. – Мне не верится, что все это происходит с нами. Может, мы спим или чего-то нажрались и теперь живем в нереальном мире.