Паутина. Том 4. Волки
Шрифт:
– Ты заранее ничего не решай. Ведь верить Махмуду очень рискованно, он мог переиначить суть дела. Но то, что он что-то знал, это верно. Сам он был сплошное зло и наслаждался тем, какой результат получил, говоря тебе все то, что сказал. Конечно, страшно думать, что во всем этом, что происходит с нами, замешан близкий человек, любимый человек. Вот мы и приехали. Сейчас на нас накинется свора собак, приготовься к этому. Я терпеть не могу собачью стаю, вернее, я их боюсь. Кошарские собаки равносильны диким волкам. – Юлька замолчала, всматриваясь в высокий каменный забор
– Что это? На жилой дом не похоже, слишком большой и мрачный, да еще забор высоченный, не хватает колючей проволоки, и было бы похоже на тюрьму. – Олеся вздрогнула. – Но нужно проситься на ночь. Ребенок мокрый, а ноги холодные, не разбивать же здесь палатку.
– Мне такая перспектива больше по душе, чем прятаться за этим забором. Ладно, буду стучать я, но только постучу и опять на коня. Боюсь собак, от них трудно отбиться.
Она опустилась на землю, подошла к воротам и сильно застучала в них ногой. Затем вернулась к коню, готовая в любую минуту вскочить на его круп. Неожиданно ворота приоткрылись, и к ним вышел низенький, полный мужчина средних лет. Он внимательно всматривался в путников.
– Можно к вам попроситься на ночь? – отчего-то волнуясь, спросила Юлька.
– Проходите! – приоткрыл одну дверцу ворот мужчина.
– Собаки не тронут?
– Собак у нас нет, волки загрызли.
– Волки! – в один голос воскликнули женщины.
– Не волнуйтесь, они сюда не заходят. Это собаки погнались за ними и не пришли на ночь. Степь без волков не бывает.
«Хорошо, что не остались ночевать в степи», – мелькнула одна и та же мысль у Юльки и у Олеси.
«Махмуд утонул вместе с ружьем и пистолетом, – с досадой подумала Олеся. – И ножей не осталось, один у Юльки, один у меня. Вот и все оружие, от волков не отбиться».
Они уже зашли в ярко освещенный двор. С одной стороны двора стояло большое каменное здание. А с другой стороны небольшой домик с крылечком и с узенькими оконцами. Видно было, что в доме горел свет.
– Заходите в дом, а я занесу вещи, – проговорил мужчина.
Юля помогла Олесе спуститься с седла, и все равно та нечаянно стала на больную ногу, и, застонав, опустилась на землю.
– В чем дело, вы больны? – подошел к ним хозяин дома.
– Она упала с коня и повредила руку и ногу. – поспешила объяснить ему Юлька. – Не беспокойтесь, я помогу ей. – и, обратившись к Олесе, тихо сказала. – Терпи, поднимайся и обопрись о мое плечо здоровой рукой.
Они медленно пошли к дому. Мужчина проводил их внимательным взглядом, а потом взял под уздцы коня и повел его в сарай. Затем снял груз с верблюдицы и понес в дом.
– Неудобно как-то заходить в дом без хозяина, – остановилась у порога дом Юлька.
– Бабушка говорила мне: «никогда не заходи в незнакомый дом, если там нет хозяина».
– А почему ты решила, что там нет хозяйки? – удивилась Олеся.
– Еще не поздно, но кроме мужчины никто не вышел, не поинтересовался, кто же пожаловал к ним в гости.
– Ну, это не аргумент, – разочарованно
– Почему не проходите в дом?
– Без хозяина нам там нечего делать, – пояснила Юлька.
Он ничего не ответил, лишь жестом пригласил их в открытую им дверь. Олеся, повиснув на Юльке, переступила порог, и обе зажмурились от яркого света. Они уже успели отвыкнуть от электричества.
– Ох, как приятно почувствовать цивилизацию! – тихо прошептала Олеся, оглядывая комнату, в которой они очутились.
Комната была большой, даже очень большой. В ней стояла современная мебель: светлый диван и такие мягкие, с высокими спинками, два кресла. Между креслами длинный журнальный столик с резными ножками. Возле другой стенки стояло пианино, над которым висел большой портрет красивой молодой женщины в черной рамке. Возле этой же стенки стоял книжный шкаф, наполненный книгами. За его стеклом был небольшой портрет той же женщины и девочки лет шести, они обе улыбались. На окнах висели тяжелые ночные шторы. Из этой комнаты две двери, как видно, вели в другие комнаты.
«А снаружи дом показался маленький», – мелькнула у Юльки удивленная мысль, и она переглянулась с Олесей.
Между тем, хозяин дома молча накрывал на стол, стоявший возле окна. Он выходил еще в одну дверь, которую не сразу заметили девушки, и заносил молоко, сыр, овощи, фрукты, жареное мясо. И, казалось, у него раскрывается скатерть-самобранка, на которой прибавлялись и прибавлялись всякие вкусные, пахучие яства. Все это делалось молча, а девушки стояли, не смея пройти или сесть. И вдруг эту напряженную тишину несмело нарушил детский писк. Это проснулся у Юльки на груди ребенок. Мужчина вздрогнул и выронил из рук очередную тарелку, которую нес, наполненную вареной картошкой, и она разлетелась по комнате.
– О, простите! – смутился хозяин дома. – Я не ожидал, не подумал, проходите и располагайтесь на диване, ребенка можете развернуть. Я так невнимателен, ваш визит выбил меня из привычной колеи. Вам, я вижу трудно держаться на ногах, да еще в вашем положении, – обратился он к Олесе.
И тут из соседней комнаты раздался детский голос:
– Папа, кто у нас?
– Извините, я сейчас, – и он ушел в другую комнату.
Слышен был не громкий разговор, но о чем говорили, не было слышно.
– Олеся давай я тебе помогу подойти к дивану, – тихо проговорила Юлька.
– Нет, я лучше буду стоять. Если я сяду, то уже не встану, а мне хочется есть, да так сильно, что, кажется, я потеряю сознание. Такого изобилия на столе мы не видели лет сто.
– Не прошло и полгода, а мы уже забыли, что такое хороший стол, – усмехнулась Юлька. – И что очень странно, мне совсем не хочется есть. – Юлька уложила малыша на диван, и стала его разворачивать. – Вот кого необходимо накормить, а то он изойдется в крике. И мне совсем не нравится, что он такой слабый. Олеся, как мы его назовем? А то спросит этот. – Юлька кивнула на двери, где в другой комнате слышались голоса.