Паутина

Валеева Анастасия

– Материть меня будет на чем свет стоит, – печально вздохнув, ответил Три Семерки и выразительно икнул.

– А-а-а-а-а, – звучным смехом зашелся Саня, – похоже, уже материт.

Все трое дружно рассмеялись.

– Слушай, Сема, а ты что ему сказал, когда машину спрашивал? Неужели признался, что выпил? – обратилась к приятелю гадалка.

– Да ты что! Он бы меня тогда с потрохами сожрал!

– И все же?

– Лучше не спрашивай, – махнув рукой, ответил Семен Семеныч и снова расхохотался.

ГЛАВА 17

Давно

уже стемнело. Все вокруг заполонил назойливый посвист сверчков и треньканье других насекомых. Подул прохладный ветерок, и стало прохладно. Горько пахло какой-то травой, а днем почему-то этот запах не ощущался. Небо казалось звездным, как никогда и любоваться им было одно удовольствие, если бы ничто не мешало этому.

Милославская, тесно скрестив на груди руки, поеживалась. Три Семерки и Саня молча курили. Они уже успели выспаться и в ближайшее уличное кафе наведались, перехватили по гамбургеру, колу принесли с собой в машину. У Яны же совершенно не было аппетита. Она очень переживала. Уже несколько часов дело не двигалось с места, а время тянулось очень медленно, казалось, целая неделя прошла.

Руденко с Милославской уже пытались рассуждать о том, куда могла запропаститься Щербатова.

– Дело молодое, – посмеиваясь, поначалу заметил Три Семерки.

Следующие его предположения были уже не так оптимистичны.

– Спугнули мы ее, – мрачно произнесла гадалка, и Семен Семеныч с ней согласился.

– Какая глупая ошибка! – закрыв лицо руками, хрипло простонал он.

Тем не менее никто не предлагал покинуть место ожидания и разойтись по домам. В том числе и Саня, рабочее время которого давным-давно закончилось. Поведение нового «начальства» по сравнению с чутким руководством шефа, похоже, казалось ему раем земным. Он постепенно стал более открытым, общительным и даже шутил очень остро, в то время как в отделе за ним закрепилась кличка Бирюк.

– С кем поведешься-а, – грустно протянул в ответ на вопрос об этом Милославской.

Время шло, и настроение приятелей становилось все более мрачным. Видно было, что оба они почти совершенно разочарованы, но ни Яна, ни Семеныч вслух не решались заговорить об этом.

Улицу освещали несколько тусклых фонарей, и, хотя всех, кто проходил мимо, достаточно хорошо можно было рассмотреть, зрение, и так уставшее от наблюдения, настойчиво стало говорить о своей усталости. Семен Семеныч, конечно, поспал, да и Яна немного полежала с закрытыми глазами, но все же сосредоточенно заниматься одним и тем же – смотреть в одном направлении – становилось уже невыносимо.

– Шея ноет, – заметил в один из моментов Руденко, запустив руку под воротник и потирая ею уставшие позвонки.

– Пойди, разомнись немного, – предложила гадалка, – сейчас уже темно, вряд ли кто-то разглядит твои милицейские погоны. Здесь дерево вон какое, и свет от фонаря на нас почти не падает.

Три Семерки, покряхтывая, выбрался их машины и, отойдя немного в сторону, стал изображать нечто

вроде гимнастики. Сама гадалка уже пару раз выходила на улицу, выкуривала сигарету и снова занимала свою наблюдательную позицию.

Руденко с трудом наклонился, дотронулся кончиками пальцев до носков своих пыльных ботинок а, потом, воздев руки к небу, простонал:

– Красота-то какая, а? Небо звездное…

Милославская и Саня машинально посмотрели из окон иномарки вверх.

– Ой! – вдруг громко воскликнула Милославская.

– Что? – в один голос воскликнули мужчины и удивленно посмотрели на нее.

– Там, кажется, свет.

Яна еле заметно кивнула на щербатовские окна. Действительно, в одном из окон что-то еле заметно засветлело. Казалось, дальнюю комнату освещал ночник, или вообще внутри кто-то ходил со свечой.

Руденко, открыв рот, медленно перевел свой взгляд на окна Елены.

– Так и есть… – завороженно прошептал он, а потом тем же голосом неуверенно обратился к подруге: – Просмотрели?

Милославская, полная невероятного недоумения, выразительно пожала плечами и замотала головой.

– Что же мы стоим? – все так же шепотом обратился к ней Семен Семеныч, не двигаясь при этом с места и не меняя своей прежней позы.

Выглядел он, надо сказать, довольно смешно: исходная позиция – ноги на ширине плеч, руки на поясе.

Гадалка, словно, очнувшись, осторожно приоткрыла дверь автомобиля и вышла на улицу. Она встряхнулась, чтобы немного расслабить затекшие мышцы. Семен Семеныч зачем-то сделал то же самое.

– Идем, – уверенно произнесла Яна.

– Идем, – вторил ей Руденко.

Гуськом – гадалка впереди, Три Семерки сзади – друзья направились к подъезду и вскоре скрылись в его темноте. Сане велели дожидаться их, а в случае непредвиденных событий действовать руководствуясь разумными, обдуманными решениями.

Неторопливо, осторожно, стараясь не производить никаких громких звуков, приятели стали подыматься по лестнице. Руденко на случай непредсказуемого происшествия достал пистолет и держал его наготове.

Остановившись перед дверью, оба сначала отдышались, потом Семен Семеныч шепнул гадалке:

– Звони! Скажешь – соседка.

Яна, согласившись, кивнула и нажала на кнопку звонка. Почти сразу за дверью послышались неспешные шаги и хлопанье шлепанцев.

– Кто? – прозвучал вдруг из квартиры грубый мужской голос.

Руденко вопросительно глянул на Милославскую. Та высоко подняла брови и пожала плечами. Секунды шли. Семен Семеныч сморщился и замахал Яне рукой, приказывая отвечать на вопрос того, кто находился в квартире.

– Кто там? – повторил в этот миг мужчина.

– Соседка, – неестественно утончив голос, ответила гадалка.

Квартира ответила Милославской полной тишиной. И Яна, и.

Семен Семеныч напряженно вслушивались в то, что происходило за дверью. Мужчина, который говорил с ними несколько мгновений назад, словно растворился.