Печальный урожай
Шрифт:
— Из его коллекции? — спросил Джереми.
— Да. Точно такая, как и остальные, хранившиеся в «бардачке», с надписью на обороте.
— Что ж, тогда всё сходится, — вздохнул Джереми и поглядел на Кэт.
— Да, слава богу! — проговорила Джилл, потягиваясь. — Как же я устала! А до моих «Сосен» путь неблизкий, так что, ребятки, я вас покидаю.
— Я тебя отвезу, — подчёркнуто безразличным тоном предложил Ник. Но вид у него был такой взъерошенный и жалкий, когда он поднялся и стал рыться в карманах, ища ключи от машины.
— Не стоит, Ник. Я прекрасно доберусь пешком. — Вызывающая интонация Джилл тоже была наигранной.
Они
— Да хватит вам выпендриваться! — хмыкнул Джереми.
Лёд был сломан.
— Джереми, какой ты неделикатный! — с иронией произнёс Ник.
— Это ты зря, старик. Наоборот, я слишком близко к сердцу принимаю твои проблемы, — отпарировал Джереми и повернулся к Кэт. — А ты, кумушка, чего там втихомолку ей подмигиваешь?
— Она моя подруга, имею право, — отрезала Кэт. — А ты думал, только мужчины объединяются против нас? Ошибаешься, мой дорогой.
— Ладно, Ник, пошли, тут уже начинается семейная сцена, — сказала Джилл, натягивая шапку и пальто. — До свиданья всем. До завтра.
Ник застенчиво улыбнулся и наклонил голову. Потом схватил свою куртку и придержал дверь для Джилл. Та подмигнула Кэт и вышла.
— Слава богу, у них как будто всё налаживается, — радостно сказала Кэт. — Она его со временем простит.
— Я бы сказал, уже простила, — уточнил Крис.
— Ну нет. Пока что она только делает вид: так быстрее всё забудется.
— Я закончил, сэр. — Мартин потёр глаза и отодвинулся от стола.
— Молодец, Мартин. Спасибо. Можешь идти. Прости, что задержал тебя.
Мартин исподлобья поглядел на шефа. Вид у Тоби был грустный и мрачный. Казалось, он сразу постарел на несколько лет.
— А вы скоро, сэр?
— Выйдем вместе с тобой, так что ты сможешь запереть. Мне ещё в больницу надо заглянуть.
Мартин помедлил, но всё-таки решился.
— Я очень сожалею, сэр.
— Да… да.
20 Совы
Кэт лежала, утопая в пуховике; сон не шёл. Рядом ровно дышал Джереми. Скрипнула раскладушка — это Зоя повернулась на другой бок, вздохнула и снова затихла. Завтра они уезжают отсюда. Помогут Бетси с покупками, пообедают в каком-нибудь уютном ресторанчике и отправятся домой. Таков был план. А Тендеры в семейном кругу продолжат сбор яблок. Наконец-то всё позади.
В доме ни звука. Воздух в комнате такой тяжёлый, застойный, что трудно дышать. Мысль о том, что Тереза лежит без сознания на больничной койке, а за её ребёнком присматривают чужие люди, не давала Кэт покоя. Перед глазами стояла высокая сильная женщина, прикрывая локтем маленький золотистый комочек, спящий у неё на груди. Вспомнилась просторная, светлая комната, коврики, сплетённые из морских водорослей, узкая девичья кровать рядом с колыбелькой, крохотное серое пальтишко с наполовину вышитой веточкой мимозы — хрупкие частички, из которых складывалась спокойная, счастливая жизнь, теперь разбитая, сломанная! Лучше не думать об это, а то она никогда не заснёт.
Кэт, стараясь не шуметь, села в постели и соскользнула на пол. Джереми перекатился на спину и с готовностью занял освободившееся пространство. Для тепла он укрывался поверх одеяла её халатом. Кэт решила обойтись без него — нашла на полу свою кофту и, зажав её в руке, тихо вышла из комнаты. Она повернулась лицом к двери, чтобы
Уилф, растрёпанный, в полосатой пижаме, стоял у дверей холла и растерянно моргал, глядя на неё.
— Уилф! Как вы меня напугали! — прошептала она.
— Ой, извините, Кэт. Я просто. Мне надо было выйти на минутку, — сказал он тоже шёпотом и как-то замялся. — Я… э-э… видите ли, сова… по ночам долго не могу заснуть. Если можно, не говорите Бет… ну, что видели меня, а то она будет нервничать.
— Конечно, конечно, Уилф, — смущённо пробормотала Кэт.
— Понимаете, я не стал пить снотворное, — хмыкнул он в кулак, словно нашкодивший ученик. — Терпеть не могу эти таблетки, а вы? По-моему, Бет ими злоупотребляет, хотя ни за что в этом не признается. — Он подошёл к своей спальне и, уже взявшись за ручку, добавил, указывая на дверь гостиной: — Там ваша приятельница — Бидди, кажется… Тоже не спит до сих пор. Похоже, и она из разряда сов. Гм, спокойной ночи!
Он скрылся в спальне. Кэт поёжилась: после тёплой постели в холле была настоящая стужа. Она натянула кофту и прошла в гостиную.
Берди, скрючившись у камина, ворочала щипцами полено, которое только что подбросила к прогоревшим углям. Видно, и не ложилась. При звуке открывающейся двери она с удивлением подняла голову. Когда огонь, пробежав по полену, охватил его, очки Берди будто вспыхнули.
Каминные часы пробили два.
— Поздно уже, — сказала Кэт, — а мне всё не спится.
— Уилфу тоже.
— Да. Я видела его в холле. — Кэт хихикнула. — Взял с меня слово, что наша встреча останется в тайне. Боится, как бы Бетси не проведала, что он прячет таблетки и не спит по ночам. Ну и семейка! Ты заметила, что Бетси не достаёт своё вышивание с тех пор, как увидела работу Сонси? Как же так — её затмили!
Берди пропустила её слова мимо ушей.
— Ты-то что маешься, Лани?
— Не знаю, наверно, из-за Терезы…
— Тебе жаль её.
— Конечно, жаль. Но не только это. — Кэт сдвинула брови и стала грызть ноготь на большом пальце. — Я думаю, она решилась на такое из отчаяния. Видимо, не могла больше нести бремя вины, вот и…
— А-а, так ты о самоубийстве? А я было решила, что ты имеешь в виду убийство.
— Нет, с этим мне всё ясно. Я понимаю, как у неё возникла мысль убить и как она её осуществила. Но, Берди, как она могла решиться на самоубийство и оставить там, в спальне, Нел, крошечную, беззащитную Нел, которая не может обойтись без неё?
— Она заделала щель под дверью, так что ребёнок был практически вне опасности. — Берди очень внимательно посмотрела на подругу.
— Да я не о том! — Вот если бы Тереза взяла ребёнка к себе и открыла газ, потому что у неё не хватило мужества пережить то, что ждало их обеих, тогда… я не знаю, это было бы ужасно, но в то же время как-то более естественно. Я, наверно, не то говорю… Мне трудно объяснить, но этот её поступок остаётся для меня страшной загадкой. Конечно, я её слишком мало знаю, однако мне кажется, что такая женщ0ина, как Тереза, могла решиться на этот шаг — умереть и оставить грудного ребёнка, не зная, что с ним станет, кто за ним присмотрит, и представляя, как малютка проснётся от голода и будет плакать в темноте, совсем одна… — она могла решиться на это только в помрачении рассудка. Просто в голове не укладывается!