Печать Джа. Том первый
Шрифт:
– Сто кредитов! – требовательно повторил женский голос.
Делать нечего, я распахнул сюртук и отсчитал требуемую сумму. Попытался положить деньги на стол, но ведунья перехватила мою ладонь. Плюнув на пальцы, пересчитала разноцветные бумажки. Спрятала их за пояс и приобрела загадочный вид. Вот только одна беда – на меня он уже не действовал.
Потеря в сто кредитов на редкость быстро привела в чувства. Я тут же заметил артель пустых бутылок, скопившихся в углу комнаты - явно не из-под лекарственных средств. А еще длинную веревку аспидного цвета, тянущуюся к столу. Столь неумело замаскированную, что удалось разглядеть даже
– Вижу девушку, красивую и горячую, что сердце твое забрала, - долетел до ушей певучий голос.
– Сердце? Да я вроде не влюблен.
Колдунья оторвала взгляд от шара и строго посмотрела на меня. Пришлось заткнуться.
– Вижу черные семена приворота в твоей груди. Покуда не напитались они силою молодого тела, не дали всходов своих, потому и не чувствуешь влечения к роковой красавице. Погубит она тебя, высушит досуха и обречет душу на вечные страдания. После смерти обернешься бесплотной тенью, вынужденной скитаться в поисках утраченной любви.
– Что за девица?
Руки ведуньи заскользили над гладкой поверхностью шара, разгоняя скопившихся светляков.
– Вижу молодую и красивую, чье дыхание жарче южной ночи, а в глазах отражение полной луны. Бойся её, ибо хитра она и коварна, а речи её льстивы.
Отражение полной луны – серьезно? Ленька-вторак на что рифмоплет паршивый, и тот бы образ получше придумал. И про горячее дыхание загнула… Я не знал ни одного человека, у которого оно было бы холодным.
– Можно поконкретнее?
Глаза колдуньи недовольно зыркнули из-под капюшона.
– Я вижу лишь то, что показывают мне духи. Не требуй большего юноша, не зли алкуа - это крайне раздражительные создания, способные принести многие беды в них не верящему… Та девушка, о которой идет речь. Вы виделись с ней недавно.
– Насколько недавно?
Я все-таки разозлил духов, потому как стоящий на столе шар замигал алым цветом, а некогда певучий голос ведуньи стал тонким и пронзительным:
– Алкуа не служат глазами слепцу. Открой свой разум, вспомни всех юных особ, с которыми общался последних два месяца. Сердце подскажет.
Как оно может подсказать, если последние два месяца Сига из Ровенска провел в компании полуголых мужиков? Нет, была одна женщина – старая шлюха на острове Святой Мади, готовая отдаться за ломаный медяк. Вот только сомневаюсь, чтобы она стала меня привораживать. Как и далекая, почти забытая Влашка, порвавшая со мною из-за очередного старого купца, прельстившегося спелыми формами.
Да и не любил я ее. Уж больно сварлива была девка и склочна по характеру. Хаживал к ней душу отвести, а так чтобы жениться. Ни-ни…
– Мамаша, мне ваш цирк с конями порядком надоел. Деньги вертайте.
Свет внутри шара вспыхнул красным.
– Ты осмелился злить алкуа? – взвизгнул женский голос.
Прав был пожилой полковник, когда советовал держаться подальше от местных ведуний. Только кто ж знал.
– Мамаша, не стоит истерить. Деньги на стол и расходимся по-хорошему.
– Грабить меня вздумал!
«Мне чужого не надо, мне бы свое вернуть», - хотел я сказать, но не успел. Чужая рука обхватила за шею и принялась натуральным образом душить. Балбес… прошляпил охранника. Знал же, что во дворе ошивается трое мужиков. Знал и прослушал
Пальцы обхватили гладкую поверхность – подняли. Мышцы напряглись и я, размахнувшись, что было силы ударил назад. Попасть в голову было немудрено, охранник буквально навалился на плечи, коснувшись щеки колючей щетиной. А еще от него воняло гуткой – густой аромат южных благовоний заполнил ноздри.
Удар… еще удар - хватка противника ослабла. Я дернулся и завалился на пол вместе со стулом. Что-то громко хрустнуло, кажется, деревянная спинка. Некогда размышлять, некогда думать – вскакиваю на ноги, встречая противника лицом. Это был тот самый мужик, открывший ворота: с мутным взором и в распахнутой до пупа рубахе. На желтой ткани появились первые капли крови. Он ошалело уставился на меня, потом на темные потеки, словно не веря в случившееся. Поднес пальцы к разбитой брови… а дальше я ждать не стал. Схватил выпавший из ладони шар и попытался замахнуться - не вышло. Что-то мешало, словно тысяча разгневанный духов вцепилось в мерцающую красным поверхность.
Ну конечно же, веревка! Магический предмет был связан с божественным артефактом через специальную нить. Дернув раз-другой, и не добившись результата, я бросил бесполезный шар под ноги. Развернулся, ожидая увидеть изготовившегося к атаке противника, но тот лишь тупо мотал головой. Гутка – она такая, до добра не доведет. Особенно если жрать в непомерных количествах.
Тогда я поднял ногу и ткнул каблуком сапога в волосатый живот. Именно что ткнул, для хорошего удара не хватило разбега. Но мужику оказалось достаточно: он покачнулся и начал заваливаться назад. Опрокинул подвернувшийся по пути стул и с глухим звуком встретился с деревянным настилом. Кудлатая голова аж подпрыгнула от удара.
– Хатари-и-и! – высоко, на одной ноте завыла женщина. И столько тоски и отчаяния было в голосе, что у меня мурашки забегали по коже.
Заткнуть бы её, а лучше схватит за грудки и вытрясти деньги… МОИ ДЕНЬГИ! Сто гребаных кредитов, выкинутых на ветер!
Я бы непременно так и сделал, но время… его оставалось слишком мало. Во дворе сидело двое мужиков, тех самых, что попеременно сплевывали зеленую слюну, а еще соседи, способные прийти на выручку. Потому мешкать не стал: склонился над поверженным противником и зашарили по поясу в поисках оружие. Схватился за рукоять и вытащил наружу нож: широкий и изогнутый, больше похожий на топорик для разделки мяса.
– А-а-ы-ы-ы, - выла забившаяся в угол колдунья.
Не обращая внимания на вопли, я развернулся и выбежал в сени. Бросил быстрый взгляд во двор – пусто, по крайней мере в той его части, что видна из окна. Толкнув входную дверь, вылетел на крыльцо и перемахнул через перила. Густая трава мягко спружинила под ногами.
А вот и первый клиент. Летит прямо на меня с перекошенной то ли от злости, то ли от страха физиономией. Рука отведена назад, а пальцы сжимают кривой нож. В отличии от противника я не стал чертить в воздухе полукружья. Ускорился навстречу и рубанул что было мочи, всадив лезвие в подставленную шею. Там его и оставил. Развернулся вокруг оси - под каплями густо брызнувшей крови и дал ходу. Вперед к распахнутой створке ворот.